Честное слово, мне было ее даже жаль,
когда, вцепившись глазами в небесную даль,
она немыми губами шептала слова
и полумолитвой этою полужила.
Я помню, она писала кому-то письмо,
И почерк ее расползался странной тесьмой,
И почерк ее разливался морем чернил,
В котором почерк ее сам себя утопил.
Клянусь, я пыталась ее вразумить,
Трясла за плечи, кусала, давала выпить.
Да только зря – в нее, наверно, вселился бес.
Она бледнела, дурнела, теряла вес,
Кретински много курила, ждала того,
Чего, пусть простит меня, быть никогда не могло,
Давила f5, ловила любой штришок,
Дописывала очередной хромоногий стишок.
до пи са ла