То было ночью Сант-Яго и,словно в сговоре были,
Подвергнув меня соблазну, погасли огни ночные.
Безмолвно месяц-свидетель за облаками терялся,
И выли собаки глухо, меня предостерегая.
Огонь не пылал с той страстью, с которой ко мне прильнул ты,
И в чувстве ответном сгорая, дрожали мои губы.
Я ласки твои принимала,не внемля усталому сердцу,
Раскромсанному ножами,как шелковые завесы.
А за голубой ежевикой у тростникового плеса,
Несмело дрожащей рукою, я распустила косы.
И вот,забыв о приличиях, о чести семьи и о доме,
На белом песке отдавалась тебе, бог любви, Адонис.
До первой утренней птицы лучшей в мире дорогой
Мчала тебя кобылица, та, что слыла недотрогой.
Заря безумствия ночи дымкой туманной закрыла.
Рыдали трефовые лилии, когда я одна уходила.
Ты дал мне ларец на память, велел домой возвращаться.
Я знаю, что больше не будем мы с тобою встречаться.
Ведь в полночь у края долины увел ты жену чужую, -
Приказ родителей строгих не пощадил дочь родную.
Отцу прекословить не смея, одела наряд подвенечный,
И в клетке из золота гибну, теперь чужая навечно.
Но ты не узнаешь об этом, запомнив обман у долины.
Я была замужней лишь телом, но душою все же невинна...