Плесень звонит в дверь. Не открою. И без нее грязно, паршиво в комнате.
Я жадно читала твои глаза, забыв про порядок, про чистоту.
Пошла смывать отчаянные слезы в приступе тахикардии.
Было больно вспоминать исступленные капельки крови на твоей шее.
Я же надеялась на воскрешение, а ты не смог встать...
Обнаженной преданностью растекалась по кафелю. Стекая на потолок, зависла на оголенном проводе. Погасло...
Одиночество переломило мои старания. Осталась лишь одна твоя фотография, разрезанная на маленькие буквы моего имени. Я возненавидела его. Оно мне мешало глотать таблетки.
Пагинация памяти. Бардак застрял на восьмой странице. Бритва под рукой. Есть возможность закончить все это.
Дюралюминиевая жизнь на тарелке блестела, отражая мой страх. Судорожно закрывая глаза от бликов, я кричала проклятия так, что разбивались стекла, разрывались вазы, стрелки бежали назад.
Истерия перерастала в зверский, панический страх одиночества.
Шары, наполненные героином, плескались в черной воде на кухне.
Кости рыбы, обглоданные до дыр, впивались в ванильные сухари.
Апельсины играли в карты на моей подушке.
Простыня болела галломанией, покрываясь красными пятнами, ныла попасть в мою вену, начиненную взрывчаткой.
А я просила ее этого не делать.
Всё против моих желаний.
Всё это ложь.
Целый день дождь с потолка.
Честным было только вот этот кофе...
26 ноября 2008