Барроко в стиле осенних листьев в снегу.
Не хватает только Адама с двумя прекрасными Евами, пожирающих гнилые яблоки.
Забивает гвозди в стену старое пальто. Бодро и смело курит пепельница на диване, запевая блюз моих струн. Настройщик играет на нервах рояла. И я судорожно пытаюсь выключить этот шум, хотя бы заглушить на полутон криком до хрипоты, до содранного горла.
Боюсь или имею смелость в его комнате, на его кровати?
Посмеятся бы ему в лицо, нагло обнимая пойманную рептилию, что с ним была, когда я имела смелость в его комнате, на его кровати...
На правах здесь самой грязной шлюхи я могу заявить о разводе, об изменах в роскошных барделях, о том, что эта чаша цикуты принадлежит только мне, но ты, как джентельмен из рода рогатых, сделал это за меня.
Твое прошлое обратно пропорционально моим хождениях по мукам.
А ты был самым любимым из героев моего романа, что я писала три года по субботним вечерам под светом разбитой боли.
Концерт пролитых бутылок вина, ночь бессвязных предложений, звезды танцевали кармен на сожженных лепестках роз.
Вензель завивался в волосах, щекоча пробитый висок. Каждый раз всему виной вино.
Соло долбит полый пол.
Дорогам мешают ноги.
Но ты так и не понял стиль барокко, мой зыбкий сюрреализм.
Горю синим неоном, отражаясь на мощеной мостовой холодной тенью в переулках.
Изображая самую гибкую змею, я именую себя самой шикарной и дорогой дрянью, что для тебя отныне будет не по карману.
Вяло повесила пальто на гвоздь, неохотно погасила сигарету, прошлась пальцами по клавишам рояля.
Пригласила слезы в гости, послав твое милое личико ко всем чертям.
Вальс паршивых собак, как сахар в молоке, как молекулярная война за один день в мире дохлых кошек или... все это было вчера?...
Мне просто нравилось то, как ты умеешь врать. Ничего личного... Не твоя.
20 декабря 2008