Памяти Леонида Толмачёва,
российского офицера, друга.
Солнца луч в разрывах шторма
Вонзает грозно в волны свет.
Сквозь фантастические формы
Идет мистический балет.
ч.1
Бывалый парусник, усталый,
Оставленный живой душой,
Борясь за свет не как попало,
Чтит свой остаток небольшой.
Лохмотьем плещет парусина.
Снасти изломанно скрипят.
От вспыхнувшего керосина
Огни изменчиво горят.
Свирепый ветер негодует.
Пучина рвется в облака.
Великий хаос торжествует,
И канет за волной волна.
Ни что спасению не верит.
Под рев стихии громовой,
Летят, кружа прощально, леер,
Фрагменты части кормовой.
Но то, что мастера сложили,
Крушениям не подаёт;
Что часть души своей вложили,
Упрямой силы придает.
Уж в третье утро, на подмогу,
Пытается пробиться свет.
Шторм, то слабеет понемногу,
То даст понять, что шансов нет.
И вот он яростью морскою,
Собрав в едино буйство сил,
Великой, страшною волною,
Все торжество объединил…
Корабль, щепкой одинокой,
Над миром каверзным взлетел,
И в темноту дырой широкой,
Вплотную, смело поглядел.
Потом мятежник бездыханно,
Упал с морской вершины вниз,
И, завалившись на борт странно,
Пропал под пенящий каприз.
И тучи грозные сплотились,
Стерев намеки на рассвет,
И очертания растворились,
И кроме тьмы, явлений нет…
ч.2
Лазурный берег тихо плещет
Прилежной, ласковой волной.
Густые заросли трепещут.
Все дышит жизнью островной.
Морские птицы величаво
Парят над горною грядой.
Великородное Начало
Лелеет праздник родовой.
Благоухание морское
Переплетается с земным.
И ощущение простое,
Что рай здесь вечным и живым.
На крае мерного прибоя,
Под голой, выпуклой скалой,
В не нарушаемом покое,
Лежит корабль роковой.
Без снастей палуба, пустая,
Чернят проемы без дверей.
В боку пробоина сквозная,
Влечет опасностью своей.
Придет сюда душа живая,
И, при укладе островном,
Качнет главою, понимая,
Не в мелочах, но в основном.
Судьба не знает сострадания.
Но, после схватки роковой,
Найдет Характер понимание
За неизведанной чертой.