Коль свет твоей дороги гаснет к часу
Не видишь ты, куда тебе идти,
То время вспомнить, где и чем причастен,
Когда сходил с достойного пути.
Приходит время вспоминать былое,
Предать свой век тому, кто любит нас,
Очистить разум, чистым стать душою,
Сказать о многом, но в последний раз.
Поведать тайны, рассказать желанья,
И научить других тому, чем сам владел,
И доброй жизнью заразить сознанье,
Отдать дела, что сделать не успел.
В подобный час, когда уже у входа
Иль выхода, в пути из смерти в жизнь,
Понять одно, что ты твоя свобода,
Что сам себе ты раб и господин,
Не важен путь, пройденный за плечами,
Не важно, что дороги больше нет,
А важно то, что мы решаем сами,
Какой себе о жизни дать ответ.
Сказать себе, что все прошло чудесно,
Тогда соврем, и где от жизни рай,
Но отнестись иначе, будет лестно,
Пусть Бог решает, жди и уповай
В последний час скиталец грезил смертью,
Он видел стены, ставни и замки,
И понимал одно, что прожил меньше трети,
Того, что дал Господь ему с руки,
То, что как век длинна еще дорога
Ее б пройти, но ветер и туман,
«О Боже, я же молод, только ноги,
Они не держат, чувствуют обман.
Да я обманут, много видел лжи я,
Но сам не думал пасть ее рабом,
Мне чуть за двадцать, ведь еще не жил я,
Да что поделать, смерть, я с ней знаком,
Я видел падших, видел воскрешенных,
Они как свет горели на кострах
И люди радовались свету приглушенно,
Смеялись тихо, чувствовали страх.
В чем я не прав, прошу. Скажи мне Боже,
Сотри мой разум, дай других понять,
Я вечно помнил, жизни нет дороже.
И понимаю – трудно потерять.
Пусть сам потерян, нет другим и дела,
Что где- то есть, и радость и покой,
Но я же жил, не прятался, я смело
Смотрел в глаза провинности любой.
Мой жуткий мир менялся в одночасье,
Я из царей спускался в грязь и рвань,
Взлетал стрелой и был на «ты» со властью,
Хотя я знал, что есть и в жизни грань.
Но есть ли грех в моем худом безвластье,
Иль он в моих бессмысленных речах,
Кто знает. Что такое счастье,
Кто мне ответит и развеет прах?
Мой Свет, скажи мне, что же дальше делать,
О чем тебе в последний миг сказать,
Я помню все, могу в сей час поведать,
Ты подскажи, с чего же мне начать?»,-
И странник стих, ловя ответ от ветра,
Хватая каждый шорох за плечом,
Он понимал одно. Являясь сам ответом,
Что слышать ночь, он с небом обречен.
« Но не молчи же Господи, ответь мне,
Нет сил терпеть, я мертв, мой кончен век,
Ты посылаешь мне известие о смерти,
Но та прости, ведь я же человек.
Я вижу это, пусть глаза не видят,
Я слышу плачь, хоть слух мой лишь слова
Мне не понять, как сбудется и выйдет
Не так мудра моя больная голова.
Иль твой ответ в видениях и страхах,
Что вижу я, что чувствую в себе,
Но что же дальше. Есть ли жизнь у праха,
Каков конец в бессмысленной судьбе?
Вот руки, но они уже не держат,
Вот пара ног, но сил в них больше нет,
В моей душе лишь теплится надежда,
Услышать в голосе Твоем на все ответ.
Да я готов сказать тебе о многом,
Пусть тяжек крест, но я его ведь нес,
И пусть порой легка была дорога
И верил я в Тебя так искренне, всерьез.
И только в час, когда меня не станет
Хотел услышать голос Твой с небес,
И в тот момент, когда душа растает
Ты смог простить мой к жизни интерес»,-
Скиталец смолк, слова в момент пропали,
Растаял шум, и лес храня покой
* * *
Холодный свет пролился из-под ставней,
И запах ладана в ночную канул тишь,
Скитальца тело было бездыханно,
А рядом с ним лежал живой малыш.
Вот жизнь и смерть, итог сей и начало,
Пройденный путь и не пройденный шаг,
То, что прошло, что жизни предвещало
Рисуя мир в невиданных цветах.
Пройденный путь, увы, у всех различный,
Кто прожил день, кто час, а кто лишь миг,
Но вот итог, ты изменен в обличье,
Ты был младенец, а теперь старик.
Вот час настал, кричать нет сил и смысла,
Ведь все давно же знал, к тому и шел,
Но только боль в груди молчанием повисла,
Лишь крик младенца ко спасенью вел.
На крик не громкий, еле ковыляя,
Как кот слепой, неспешно шел монах,
Холодный воздух, темень ледяная,
И сам стоял он еле на ногах.
«Ты кто ж? Ответь, ты спишь. иль вовсе помер?»,-
Толкая палкой тело, он спросил.
А странник слышал, но не мог промолвить,
В ответ глазами только шевелил.
И в тот же миг на гулкий голос брата
Сбежались братья, тело унесли,
И лишь платок что с вышивкой богатой
Остался флагом реять у земли.
А утро вновь окрасит светом стены,
Морозом утренним покроется трава,
И сын бродяги вопреки изменам,
Вернется к жизни, умерев едва.
И княжий отрок сам едва рожденный,
Согретый «смертью», и ее теплом,
Спасеньем стал, хоть сам он был спасенный,
Так смерть велела, становясь добром.
А жизнь холодным ветром развевала
Цветной платок, как флаг своих побед,
И верно глупая, увы, она не знала,
Что ход ее несет не легкий след.
Но мир рожденный этим светлым утром,
Его прохлада, яркий солнца свет,
Был все равно для многих чем-то хмурым,
Ну а кому-то может быть и нет.