Засидишься, девка, в полночь,
встанешь за полночь к окну,
позовешь меня на помощь,
раздирая тишину.
А за речкой оловянной -
ни души, ни огонька,
только лес в истоме пьяной
глянет в зеркало зрачка…
Хлынет чёрною протокой,
душу мглой заполонит,
выжмет лапою жестокой
стёжку в сумерках ланит…
Велика печаль ночная,
зла безмолвая печать -
хоть бы молния, скучая,
догадалась тьму промчать!
Хоть бы весточкой стегнула
по дремучим покровам
затаённого огула:
дескать, слышит твой Иван!
Слышать слышит - да не может
ни ответить, ни помочь:
тёмный мир коня стреножит,
перехватит глотку ночь.
Тает месяц полоротый
над соловою водой,
зреет небо позолотой
над угрюмою грядой…
Поглядишь на эти ели
так, что хвою бросит в дрожь,
да на девственной постели
покрывало отвернёшь…