1.
В полётах притворства
разумное бьётся,
в полётах притворства, в грань,
где трещин
нет –
скорлупа идеальна и непроницаема,
насмешлива над неустрашимой фантазией.
Мозг, крылатый скакун,
понимает язык лишь земли и воды.
Душа, каким постижением обрисовать тебя?
Жду твоих осязаний,
а метр мой
земной.
Можно /и просто/ тебя обозначить символом…
- распадается, гибнет, нестойкий,
пыль и осколки
падают, оседают в земном притяжении –
и опять
злорадствует плоть!
О душа, которая зреет во мне,
объявись.
1 марта 1978
2.
В рваных контурах собачьего лая –
заземлённость существования тела:
тяжёлого, нелепо сидящего, неудобно,
или удобно, красиво, просто –
да мало ли как ещё.
Телу покойно в синтетике кожи.
И обретая себя, разрастаясь, сжигаясь, тая, воя,
выдирается, рвётся душа!
Как сосуществовать в себе нелепостью
китайских шаров
один
в другом?
Ночь накаляет разлад,
а душа завидует птицам!
3.
Не сокрушись
в одиночестве,
в гуле улиц
не сокрушись,
не сокрушись, душа, в отрешенности,
в близкой неблизости,
в изменчивом постоянстве всего,
чего можно коснуться и пригубить,
не сокрушись
в бесполезности,
- не сокруши!
2 марта 1978
4.
Два крика:
души
и тела.
А жизнь –
всего лишь распевы нестройного хора
меж этими страстными криками.