Егорову Саше

            
               

В избушечке бревенчатой,
Один, когда и с женщиной,
В обычном  садоводчестве, от Питера на юг.
С природою  в гармонии,
И с шуткой, и с иронией
Живёт Егоров Санечка – мой старый, добрый друг.

Доехать не хотите ли
До Сашиной обители?
Вот, сотый километр тот, – за станцией ЧащА.
Затем лесная тропочка
Выводит нас на стопочку,
А после баньки нам нальют солянки иль борща.

Здесь, в Оредежа заводях,
Рыбачили мы. Загодя
Ходили  по болотинам – за клюквой, по грибы.
А после возвращения,
«Приняв», для настроения,
Дуэтом пели, сидя на завалинке избы.

Распелись мы и не до сна.
Уютно здесь и благостно.
А сколько сил затрачено, егоровских трудов!
Участок подболочен был, –
Пилил сосняк, ворочал пни.
И брёвна сам отёсывал. Но домик - вот. Готов.

Я, поздним мартом, случаем,
Попал к нему и мучался.
- "Зачем живёт в избёночке Егоров круглый год?
В мороз ночует в свитере,
А есть квартира в Питере.
Иль атмосфера города, как корка рот дерёт?

Ну да, – грибы лукошками.
Небось, зимой-то, – тошненько?
Ты в этом садоводчестве зимой, считай, один?
Под самой новгородчиной
Егоровская  вотчина,
Так жил зимой бы в Питере, в тепле,– как господин!"

 – "Нет. К городу апатия.
Когда веду занятия,
В моей квартире питерской ночую. Сплю в тепле.
Но утром, чуть собрался я,
То прямиком на  станцию.
Ты знаешь, только сел в вагон, – я дома, на земле.

А  здесь весна... Проталинки...
Мой дом, хотя и маленький, –
Всё под рукой. Охапка дров – тепло в нём целый день.
И банька. Как напаришься,
Так, правда, день не старишься!
А в городской квартире что? Сплошная дребедень.

В меня родня поморская,
(Онежско-беломорская)
Вложила тягу к дереву, пиле и топору.
Вдохнула чувство важности
Любви к малоэтажности.
К понятию хозяина! И с этим я умру.

Уходит наше времечко ...
Сидеть и лузгать семечки?
И ждать, пока тропа ко мне  позарастёт быльём?
Здесь жизнь, скажу, нетрудная,
Вот в сердце боль паскудная,
А так, тут  всё, что нужно мне. –  Друзья. Свобода. Дом".

Он не хотел заканчивать
И дальше, чуть запальчиво,
Плеснув по стопкам водочку, неспешно вёл  рассказ.
Шутил, с улыбкой  светлою,
Поведал про заветное...
Потом мы пели. Кто же знал, что всё в  последний раз?

...Осиротела вотчина,
Что рядом с новгородчиной.
Нет Саши, нет хозяина. И дом – не дом. Мираж!
Отпелись мы, отпарились,
Отпились, отгутарились.
Мой друг, Егоров Санечка, гостит в других мирах.

Конечно, не невежды мы,
Но тешимся надеждами.
Желанье невозможного нам рану бередит.
Понятно, было б здорово,
Чтобы душа Егорова...
Но с этой мыслью легче жить. А Саша... пусть простит.