Её доверили могучему стрельцу.
И по московской улице везут
в санях простых, крестьянских
ту, что прежде в хоромах царских ровней была царям.
Руку вверх Гордость: – Я не отдам им гордость свою!
Побирушка тянется за ней: – Пода-а-ай, матушка, мне.
– Она святая,– в рваных одеждах, босая…
сказала о ней Нищета.
Рассудок стоял в стороне, в себя рассудок смотрел.
Серость на Гордость смотрела, и глаза её были не серы.
Покорно Покорность стояла, Гордость она провожала поклоном.
Жестом скрестив на груди руки:– Ах,– Непосредственность вся уж в слезах.
Осторожность из-за чужих спин выглядывает.
Вера шла с санями рядом, Вера на сестру свою на старшую смотрела, верной ей была.
Мальчик Глупость,
мальчик Ум,
один смеялся, другой вздохнул, увидев Гордости лицо:
– Она же – человек, в конце концов.
Глупость лошадь стегала кнутом, смешно Глупости.
Смеялась Выгода во всю продажну рожу, смеялась за тех, кто платил подороже.
И смеялась Всепохожесть над ней: – Ну, куда же ты, глупая, против царей!
Это Гордость везли по Москве.