Дневная блажь,
Ночная дурь,
Сырой шалаш, и грохот бурь,
Вонючий дым, и треск огня,
Ты нелюдим, а я пьяна.
Тревожный сон,
Рабочий день,
Шипящий дом, в душе метель,
Трещат слова бумажных блох,
Офис ревет, переполох.
Маасдам в салат
и горький лук,
Мозги хрустят, неслышный стук,
Кипит вода, течет вода,
Где мы расстались и когда?
Обиды боль,
Пустая суть,
Побудь со мной, дай мне вздохнуть,
В пустой вагон впусти меня,
Зажги огонь, дай мне огня.
И я пройду,
Я покажу,
Я освещу, я расскажу,
Я дам понять пустую боль,
Нащупай грубую мозоль.
Вся это блажь, ночной мой страх,
И грохот бурь в моих руках,
Твои глаза, и горький лук,
И соль в слезах, соседский стук,
Сырой шалаш, и теплый смех,
Он не для всех, Мы не для всех,
И знает кто, что в эту ночь,
С тобой лежу и это прочь уходит вдаль,
моя печаль мала,
и мне бывает жаль,
что когда рядом я уткнусь,
в твое плечо и улыбнусь,
и ты меня целуешь в лоб,
об этом знать никто не мог.
Что рядом ты, и все кругом,
вся извращенность в мире том,
в котором я пишу в отчете, лавируя
на повороте, в котором я курю и ссорюсь,
в котором я в бумагах роюсь,
в котором ты приходишь в восемь
и злишься на сырую осень,
в который мы с тобой сбежали,
забыв про все, про нас самих,
играем роли за глухих,
не слушая сердце друг друга,
где спешка -лучшая подруга,
вся извращенность в мире том,
исчезла, безнадежно плача,
а разве может быть иначе,
когда мы снова столько значим,
лишь для себя ни для кого,
и что нам мир, что нам все люди,
и кто за это нас осудит, когда
никто кроме друг друга,
для не значит ничего,
возьми покрепче мою руку,
и мы не здесь, нам все равно.