Как посмотришь — и очень хочется выйти в раж,
или молча в глотку засунуть себе штык-нож.
Лифта год как нет, а идти на восьмой этаж,
Чтобы снова слышать: «нет, ты меня не трожь».
И в глаза не смотрит, в сторону — шаг да шаг;
и в постели ночью ложится на левый бок.
Даже если вдруг у меня обнаружат рак,
она тихо скажет: «Бог был к тебе не строг».
Она тихо скажет: «этот печальный факт —
Это просто Рок».
По утрам — молитва из старых церковных глав.
Не хочу молчать, но опять не хватает слов.
«Сохрани его, даже если он был не прав.
Сохрани его, даже если он спрыгнет в ров».
Очень хочется выкрикнуть: «Боже, ты свят и слав,
но зачем суров?».
Она славная — нет, не курит, да и не пьет,
ходит в церковь — ищет там для себя ответ;
пишет хайку, лирику, вяжет, прекрасно шьет,
и все ждет чего-то — ждет уже много лет.
Я люблю ее, но она почему-то — лед.
И не любит, нет.