И не увижу я холмов Тосканы -
В груди тяжелую стрелу таскаю,
И молодых воронежских холмов -
Сгибаюсь я под тяжестью оков.
А та земля, что скрылась за холмами,
Не будет больше никогда моей.
Черпать шеломом Дон,
переплывать словами
И слушать звон бессмертника, полей
Забвения касаясь рукавами...
Здесь край всего, я здесь хочу остаться,
Где звезды больше
раз, наверно, в двадцать,
Где медленная тихая вода,
И не хочу идти я никуда.
Здесь навзничь опрокинутые лодки
В белесый погружаются песок,
И под упругой , легкою походкой
Хмельного ветра клонится ковыль,
Здесь с вымыслом смешались боль и быль.
И , растекаясь вязкою смолою
По древу, застывают времена,
И вечность привстает на стременах
Степной, горячей, рыжей кобылицы...
Здесь все пройдет и снова повторится.
Как слово о полку печаль моя темна,
За право быть собой я заплатил сполна,
Я стану частью жаркого огня,
Всех тех, кто проходил здесь до меня.
И небо пью из звездного ковша,
Что низко так повис над голой степью,
Как хорошо причисленным к отребью
Быть , моя свободная душа
Часть ветра, шелестящего травою,
И только здесь могу я быть собою,
Где позади остались города,
В моей крови сладимая вода,
Единственной реки, чье имя звон,
Протяжный, долгий, колокольный - Дон.
Ты не люби меня,
совсем забудь,
Со мной семь бед , ни одного ответа,
Мы добрались с тобой до края лета,
Я дальше сам...с собою в этот путь
Я не зову, идти туда не нужно,
Там горькая полынь,
там черный ворон кружит,
Там зримо слово о полку и плач
Кукушкин торопливые мгновенья
Досчитывает...и из той вселенной
Я не окликну, и несется вскачь
Уже колючей степью бледный конь...
Я все забуду, разожму ладонь
С последней бабочкой...
и если вдруг весне
Раскинутся захочется цветами,
Конечно желтыми - не вспомни обо мне...
Не с нами было все, что было снами.