Воздух скис. Скисло время. Вспороли нутро предрассветные тени по стенам. Желчь стекает по пальцам на клавиши. Спеленалось усталостью тело, и синдромом туретта болеют часы, вишни глаз забродили и слиплись.
Скрипы спятивших нервов - плоды обоюдного недосыпа - приглушаемы мыслью о заврашнем: вкладыш нового дня в старом календаре кисти левой руки оскалится, полоснёт по запястью ребром, не простится и не покается, улетев из окна журавлём-оригами, на часы и минуты дробясь, под минорное ля на расстроенной скрипке...
- это сердце болит за тебя.
Воздух стынет. Застыло время. Опостылело вдрыгз взаперти. И минорное ля на расстроенной скрипке - ежедневный унылый мотив. Грея руки об чашку с чаем, об листов распечатки, об карандаши, я рисую штрихами отчаяние на дырявой холстине души.
Расшифрованной кардиограммой ляжет рифм безумный фокстрот на листок в ржавых пятнах от кофе, сдохнет ритм и прострелит висок высота истеричного смеха, в шкале громкости схоронясь. Между рёбер зияет прореха...
- это сердце болит за тебя.
Воздух - смог. Время сможет секунды пускать вхолостую, с переводом часов наперёд.
Пыль на трассе тебя зацелует, придорожная роща песню споёт. Я ревную к обочинам и легковушкам, к мимолётным попутчикам, кто поберёт.
Спеет утро, заря занимается. Маюсь несколько суток без сна. До полудня меня лихорадит, рвётся нервов тугая струна и в груди зреет гордиев узел - не распутаешься без молитв.
Приезжай поскорей и руби, бога ради. А то скрипка фальшивит, но чёрт с ней.
Просто сердце шибко болит.