О чём играет музыка
Рыдал рояль и плакал зомби,
с обрубком сердца - как твердят.
Блистал слезами первый ряд.
И были в музыке не бомбы
и не любовь. Была тоска.
Сквозь стук сердец текла река
и канделябров блеск с ленцой...
На спинке кресла, бритвой: "Цой".
В саду звучащем чистота.
Холодной логики звезда
не в силах разъяснить - о чём
играет музыка. Уйдём.
Галёрка стонет как во сне.
Как одиноко выйти вне,
услышать шум, не слышать нот.
Но и снаружи мир поёт.
Сквозь тяжесть крыш минутный зов
из миллионов голосов
живых и мёртвых: выдох-вдох.
Куда, во тьму каких дорог,
в какие пули и слова,
в какие лица и просторы,
шумит дождливая листва,
ревут голодные моторы?
__________________________________________
Вдруг из окна
Вдруг из окна такая даль зовёт,
что видимо уже пришла пора
отправиться в дорогу. Тает лёд,
всплывает мусор, тишина растёт
живая и прекрасная с утра.
Вдруг из окна, струной - такая даль,
что хочется меняться и молиться:
сквозь времени пятнистую вуаль
туда, где нет времён. И магистраль
им. Ю.Гагарина, сверкает и слезится.
Под звёздным небом в звёздочках стихи.
А если в землю ты растёшь, то откровения
в земле. "Goodbye, goodbye" - который хит
подряд, и даль зовёт от чепухи,
взаимовыгодно, без права возвращения.
__________________________________________
Надо брить
За экраном - актёры играют в саду
варианты киношного вуду.
Так и хочется грань перейти в пустоту
новостей и рекламы - бриться оттуда
и смотреть на себя: как ты ходишь небрит
по измятой квартире, болея от жизни.
Как к тебе пристаёт, неприметный на вид,
ангел с пачкою строк. Как вселенная брызнет
у тебя из зрачка, у тебя из зрачка -
когда ангел оставит тебя, дурачка.
А потом из рекламы пропеть-заявить:
«Надо жить! Надо жить! Надо жить!»
(надо брить… надо брить… надо брить…)
__________________________________________
Cмесь окон августа, женщин и глупостей
Тополиное, как бы советское, проплывает над лавочкой небо.
Домино из хрущёвок и винное нечто в воздухе, тёплая смесь
окон, выкриков, гула троллейбусов... Это прошлое, гулкое. Мне бы
не любить эту бедную девочку - ну а я трепещу ею весь.
Может ночь, как тогда, папиросою? Ветерками застонет алея.
Ветки будут гудеть пылесосами, распеваться, баюкать детей...
Может, сбудется то мимолётное, что когда-то приснилось, робея?
Не случилось и спряталось, глупое... Нам пора. Никаких новостей.
__________________________________________
Мотивчик нежный у киоска
Пока цветёт рекламой время
на ослепительных табло -
в грязи базарной пляшет племя,
сержант колотит в бубен зло.
Газеты расчищают место
для казней, жалок еретик
(вчерашний царь). Без смерти пресно,
и тем опасен этот миг.
А раз есть смерть от пули-дуры
или заказа-удальца:
в наш век свободы и культуры
быть нужно мёртвым, слегонца.
Чтоб испугались наркоманы
в подъезде гулком, невзначай,
носи в глазах сквозные раны
и изучай, и примечай:
каких здесь надо развлечений,
куда несут дела течений,
откуда небо у людей
торчит в больной стране моей.
__________________________________________
Лето, вечер
Закат, день кончен. Cтруйка кваса
в пыли у загорелых ног.
Арбуз-герой пылает красным -
зубцами крыш отрезан бок.
Горячий яд сочится в окна,
качает шторок синеву...
И мне всерьёз дышать угодно
и угодить душой в траву,
а там - и в звёзды неизбежно,
во тьму бездонной полыньи:
пока порхают центробежно
вокруг меня слова твои.
__________________________________________
Пустые квартиры
Пустой вагон покинутой квартиры
кочует к югу сквозь июньский дождь.
Ты замечаешь (вчитываясь в текст) что сыро,
а синь как губка. Замечаешь нож
на скатерти стола. Сквозняк из щели
тревожит тюль и шевелит тетрадь.
Внутри двора скрипят-скрипят качели,
они беспомощны и им не убежать
к весёлому хозяину на море.
Вдали бьют в колокол. Вот бабочка летит
в оконное стекло, с пространством споря,
и кто прекрасней - тот и победит.
Так стены - до конца ползут сквозь память.
Так старенький диван скрипит: что ты
когда-то с ней… Так за балконом знамя,
под видом маечки, свисает с высоты.
___________________________________
Неправильные прилагательные
С утра читая в соевой газете
о пластилиновых дорогах,
так хочется плевать на всё на свете,
а более всего на стереотипы
что в прилагательных.
На штампы бытия - вообще.
Мы выстроим другие отношения с природой:
снег будет трезвым,
зной горьким,
вода любовной
и далее, и далее, и далее.
А я - таким, как в данный миг захочется тебе.
__________________________________________
Курортное
Крым лениво волнуется галькой под грудастой красавицей Галькой.
Крым дрожит от ритмических «ах» телефоном, забытым в камнях.
Тело красное стонет под майкой, по ночам вы присыпите тальком,
просчитаете цены в рублях и прокрутите плёнку в огнях.
Хорошо быть безликим и модно танцевать, погружаясь в толпу.
Иноземец с деньгами - свобода. Пей с бутылочки пиво у входа,
частью века, частицей народа, с пустотой пучеглазой во лбу -
где орёт дискотека в трубу, где мычит проституткой природа.
Утром рано в тебе санаторий вытесняет похмельный синдром,
ты ж - с волнами среди акваторий, вдалеке от курортных хором.
Под тобой проплывают года. Над тобой не звенят провода.
Вы встречаетесь в девять у пирса, у неё в завитушках звезда.
__________________________________________
Минотавр
Никаких выводов из сегодняшнего дня,
все дороги стекают, ведут в меня.
Из меня вовне - разве пара слов,
да и то пустых. Нулевой улов
у трубы телефонной, у чужих столов.
Я в себе пока покормлю быка.
Минотавр ревёт хуже дурака -
отчего ревёт не поймёшь. Игра
ни к чему. Знать уже пора
вызывать такси в синеву двора.
__________________________________________
Великан
К домам подходит великан
с громАми в рукаве и радугой в зрачке.
Порывы ветра закрывают двери в храм,
но служка их цепляет на крючке
из меди. Сжатый воздух бьёт толпу
и колыхает древние ворота.
Рекой колотит великан себя по лбу,
вонзая клык сверкающий в кого-то
безвинного, в круги пернатых стай.
Бежит, звенит испуганный трамвай,
облитый леденящею водой,
звенит: «прости депо, прощай».
Потом стихает всё. Дорога в рай открыта.
Летит капель над скошенной травой
и свежий ветерок несёт избитый,
слепой мотив про Мурку и любовь.
__________________________________________
Врастая в ночь
Пока ты спишь цветочною планетой,
я стану пить вино, врастая в ночь,
и ощущать себя живущим жарким летом
две тысячи десятого и мочь
не делать больше ничего другого.
Когда-нибудь, но только на Луне,
лишь ты да я, и никого чужого,
с такой же чёрной полночью в окне.
С такой же тишиною говорящей.
Всё - то же самое, в подобном уголке.
И неизменно стихший телеящик,
ползущие лучи на потолке
от ярких фар машины, точки капель
из крана, да летящее внутри
слепое время, что стекает в кабель
программой: то молчит, то говорит.
__________________________________________
Да
Ты говоришь «Да»
и телевизор вторит «Оу-ес!».
Вдруг я замечаю, что с небес
падает звезда,
словно тоже повторяет: «Да».
«Да!» - говорит мне мечта,
«Нет» - возражают в ток-шоу,
но им не отнять небольшого
праздника слова «Да» -
это ли ерунда?
__________________________________________
Юзер
Не Блоги горшки обжигают.
В экранах цветёт чепуха:
себя самого повстречаешь,
сбежишь от греха.
Как улица пахнет сиреной,
когда вне экранных страниц,
шагаешь в неё поколенно,
пошейно - и далее вниз!
И юзер, пустой как лунатик,
уходит, вне рук новостей.
Он смотрит на ворох галактик,
не ведая рецок гостей.
Дома шелестят голосами,
цветущими шторами над
течением с мелкими псами,
затоками местных ребят.
Пока ж между стен ресторана
гребёт он по мутной реке,
живёт без хозяина рана
экрана в немом уголке.
Как будто и нет человека,
с его неумением жить...
И молится видеотека,
не в силах себя объяснить.
__________________________________________
Цивилизации
Сажает рис китайский ребятёнок,
пока войною не грозит весна.
Чем страшен век, чем дорог век, чем тонок -
за краем деревушки, тенью сна.
Цивилизации так в будущее тянет,
что мир ползёт сквозь гарь концлагерей.
Трепещет лозунг. Староста помянет
солдатский подвиг, слёзы матерей.
Готовы к схватке. Нам ли их бояться.
Вооружён и переполнен часовой.
Лишь пацану нельзя не улыбаться
от солнца высоко над головой
и ничего не знать про день грядущий,
и быстро есть у хижины лапшу,
доверясь родине (куда-то там ведущей),
что учит быть железным и ушу.
__________________________________________
Майские в Крыму
Сей мир разлит в бутылки с массандровской лозой
и у туристов кружки из металла,
они их подставляют над узкой полосой
тропинки, возле края перевала.
Сквозь небо реактивный жар-птицею сверкнёт -
не будь его, вне суеты и цен,
сияет вечность солнцем, козой из лужи пьёт,
цветёт сиренью у саманных стен.
В целебном горном ветре цветочные слова
щебечет, лает крымская весна.
Я буду долго помнить как леденит трава
и этих гор кривые имена.
А ночью на стоянке, где птицы в черноте,
где девушки нежны и волооки,
беспечная вселенная ответит тет-а-тет
на все вопросы языком дороги.
Мукой поток небесный, камнями путь земной,
посередине радуга в палатке...
Вскипает котелок с такой татарскою водой,
что все поют, лишь бог играет в прятки!
И только здравый смысл, диктующий отъезд,
вдруг промелькнёт пугающей причиной
того, что так и жизнь – конечна: тёмный лес
из нот и хрупких судеб под вершиной...
Вот ты и прижимаешься любовно
как подсудимая вселенского суда
к продрогшему подельнику. Неровно
вдыхая в эти звёзды слово «да».