Здесь некогда шумел большой народ.
Рожали бабы. Мужики сражались.
И те ручьи, что ныне можно вброд,
к большим морям большой рекой стяжались.
Здесь мир стоял, соломенный, льняной,
ржаной, хмельной, берёзовый, ольховый,
сияя в полночь белою стеной,
сверкая в полдень белою подковой.
На этот стол обрушивал Илья
свои грома, испепеляя взором
и благодать суровую лия
на белый клин, что чёрным миром оран.
По этим скатам скатертью легла
за окоём пылящая дорога
раба судьбы, искателя угла,
купца, певца, безбожника и бога.
На этой стёжке всяк посильно нёс
свою погудку с бранью и молитвой
в дроби копыт и грохоте колёс,
в лесу волос, не оскоблённых бритвой.
Где тот народ? Где мир? Где та молва,
что быль свою по слогу в стог сбивала?
На столбовой дороге - трын-трава.
На языке - чужой молвы опала.
А мир стоит - и кажется иным
язык, народ. Иной дорога мнится.
Но крестный путь - воскресным, выходным
по тем корням немеющим пылится…