вчера в книжном беседовал с дамой. я смотрел поверх ее высокой прически /фиолетовые волосы добавляли ее фигуре аристократичности/ и наливая в фарфоровую чашку отвратительный мне earl grey думал, что у этой старой девы где-то в ее светлом домике в комнате под чердаком припрятана хорошая коллекция немецкого порно, на котором она воспитывала свою серость в глазах и парочка латексных игрушек.
я прощупывал ее историю по сжатым в нитку губам.
/в старшей школе она похоронила в себе предательство любимого со своей лучшей подругой, потом похоронила своего едва родившегося сына, изнывающую от шизофрении мать и сердечника отца, вслед за ними справила панихиду по собственным надеждам и стареющему коту, попавшему под колеса неосторожного водителя. долгие 20 лет она лелеяла в себе червей несбыточных желаний, они пожирали ее, они уничтожали эту когда-то несчастную, а теперь забытую даже собой женщину. последними она хоронила свою нравственность, надежно засыпая ее песком времени, а вместе с ней и не пригодившегося ей Бога. но почему-то так и не решилась произнести имя последнего всуе/.
застенчиво искривляя рот она подсовывала мне томик Хемингуэя, называя его «воистину пьяницей и безбожником», но все так же крепко продолжая прижимать издание к груди.
я говорил ей «знаете, Мариз, а у меня вот-вот родится дочь. она будет такой же сероглазой, как Вы. я дам ей имя Агнис* и канонизирую»
она все так же продолжала гладить пальцами вожделенную книгу, измеряя стены пустующим взглядом. наверняка думала о том, что это именно тот, окомнеговорятвслух, заботливыми старческими пальцами обвивал пуповиной шею ее ребенка.
«Матис. так я звала его, - положив руку на живот шептала она. – он был Его подарком**»
сероглазая дама многозначительно посмотрела на меня, а я, перелистывая тонкие страницы, ощущал лишь легкую тошноту от въевшегося запаха бергамота.
я понял, что моей ролью сегодня будет именно он. Матис.
вот уже третью неделю я прихожу в этот магазин, сажусь за один и тот же столик, заказывая знакомой официантке шарлотку вместе с ненавистным чаем, и открываю новую книгу. через пару минут приходит Мариз, иногда целуя в лоб, иногда просто с улыбкой садясь напротив. она узнает во мне то своего отца, то возлюбленного, то давно уже умершего почтальона, что когда-то дарил ей ромашки. я был для нее дантистом и кузеном, кондитером Обэ и дядюшкой из Австралии, и даже получил роль «charmant gar;on» из какого-то горячо любимого ей порнофильма.
я чувствовал в ней девочку семнадцати лет, я чувствовал в ней мать, развратную даму и престарелую женщину, укутывающуюся по ночам своим одиночеством.
сумасшествие бурлило в ней, разыгрывая злые шутки.
я был не нужен Мариз, она давно была мертва для всех, ее спалило солнце, смыло море, укрыла земля. она словно щелочь выедала во мне раны, но все же я с маниакальной извращенностью продолжал свое самоистязание, приближая себя душой к тому, окомнеговорятвслух.
эта женщина была мне нужна, я питался ее безумием, я пожирал ее девственную святость.
Матис говорил матери ничего незначащие слова, ныряя в серый океан ее шутливых глаз, обнимал на прощание и провожал взглядом ее ровную, как спица, спину до поворота.
вот уже третью неделю я ухожу из этого магазина с одной лишь надеждой – что завтра я стану для Мариз Хемингуэем и больше мы с ней никогда не увидимся.
*Агнис - целомудренная, святая
**Матис - подарок бога