Пришло время, и Зима нехотя принялась собирать чемоданы. Сперва она собрала раскиданные по всему лесу сосульки, потом подмела снежные курганы, и перед самым уходом собрала в сачок стужу. Как порядочная хозяйка она сделало все, чтобы Весне было приятно въехать в это корпоративное жилище. Молодой Клён поспешил рассказать своим листьям, что жадная до их нежности старуха съезжает, и что они могут, ничего не боясь, вылезать из своих почек. Пора было расцветать. Пора было начинать знакомиться с новыми пчёлками и ютить новые легионы мошкары и комаров. Но, не смотря на бесчисленные новые знакомства, ни одно насекомое не могло заинтересовать этот Клён. Он хоть и был молод, но видел и знал достаточно, чтобы насквозь видеть их организованную суету.
Он не переставал вспоминать прошлый год. Тот когда впервые птицы на нём свили гнездо. Помнит, как в нём появилось яйцо. Как однажды оно треснуло, и сквозь невзрачную скорлупу на свет пробился покрытый нелепым серым пушком птенец. Как этот беспомощный птенчик вырос и превратился в прекрасную синюю птицу. И он никогда не забудет, как она улетела…
има ушла окончательно. «Доброе утро, Клён! Сегодня у Вас будет чудесный день!» - ни с того ни с сего, такими словам, Утреннее Солнце, обратилось к дереву. «Спасибо» - ответило дерево и принялось стряхивать с себя росу. «С чего это оно?» не переставал думать клён. Но настроение чем не менее у него поднялось. И день выдался действительно замечательным, но он ещё не знал, что дню действительно предстоит быть чудесным. Ближе к закату, когда Луна уже пришла на рабочее место чтобы посплетничать с боссом о звёздах до его заката, в небе появилась до слёз знакомая картина. Это была образованная летящими птицам стрелка, направленная в сторону северного сияния. Для Клёна она в лучшем ( а может и в худшем – кто знает) случае обозначала одну ночь в компании галдящей пёстрой стаи, но гораздо чаще эта стрелка приводила его лишь к мыслям об одиночестве. Но не сегодня. Сегодня он увидел, как одна только из птиц отделилась от стаи и полетела к нему. Клён сразу её узнал. Этим чудесным созданием оказался тот саамы птенец, та самая синяя птица, что расправила крылья на его глазах. Та, которая улетела. Улетела, когда стало холодать…
Вы не против, если я тут посплю? – вежливо спросила Птица.
- Это было бы честью для меня. – с улыбкой ответил Клён.
Клён был так взволнован, что листья его начали шелестеть без ветра. Он был рад их новой встрече. Он знал, что тогда, осенью, она не могла остаться – она бы умерла от холода…
- Доброе утро.
- Доброе.
- Скажите, вы меня помните?
- Конечно. Как я мог тебя забыть.
- Я рада! Я очень рада. А ещё я рада, что смогла Вас найти! И ещё больше рада, что с вами всё в порядке.
- Мне очень приятны подобные слова. Особенно в твоём исполнении. Но почему?
Почему ты меня искала?
- Ну как же! Вы ведь моё первое дерево! Именно по вашим веткам я прыгала, когда ещё не могла летать. Моей первой едою были червячки из Вашей коры и гусеницы с Ваших листьев. И с высоты Вашей ветви мне пришлось прыгнуть, чтобы научиться летать!
- Но ведь у тебя же тогда особого выбора не было. Ты даже тогда видела из далека большие дубы, старые орешники и стройные рябины. У тебя ведь просто не было возможности на них перебраться. Неужели ты об этом ещё тогда не думала?
- Думала… Конечно! Но гораздо глупее было бы об этом не думать! Правда же!
- В принципе, да.
- Вот! Вот и я думала. Но прилетела к Вам! Потому что ни одно другое дерево так и не смогло заменить мне Ваши большие узорные листья и сладковатый запах!
- Но я слышал, что на юге есть деревья, у которых листья куда больше моих. И запах куда сильнее и слаще.
- Есть. Но их листья жёсткие, а запахи приторные. Но я не хочу об этом говорить.
- Почему? И почему так всегда происходит? Почему, как только наступает зима птицы бегут на юг, но никогда там не остаются?
- Это сложно, но вопреки всему, я постараюсь объяснить. Не все птицы бегут от холода. Но те, которые остаются зимовать должны для этого стать большими и не поворотливыми. Они перестают петь и их сердца замедляются. Но я не хочу, чтобы это случилось со мной. Я предпочту улететь. На юге тепло всегда. Но всё что там есть – лишь суета и вечная борьба за существование. Но не с природой, а с другими зверьми. Съешь или съедят тебя. Там «весело», но на самом деле, ни на секунду нельзя расслабиться. И я не хочу там растить своих детей. Иначе они же станут такими же, как и другие местные – напыщенными улыбающимися безжалостными пустышками. Поэтому я и вернулась. Потому что хочу детей. И мне бы хотелось, чтобы они были похожи на меня.
Клён растерялся. Мысли в его голове перемешались: он был рад её возвращению, расстроен, что она снова улетит, и рад тому, что она не из тех, кто готов охладить себя, чтобы не мёрзнуть, он был счастлив, что она его помнит, и тому, что помнит его с такой любовью. Он не знал что ответить. Но Птица, похоже, и не ждала от него ответа. Она улыбнулась, взмахнула крылом и полетела. Клён проводил её взглядом. Он знал, что с закатом солнца она вернётся вновь…
День за днём Клён просыпался под пение Синей Птицы. И со временем между его ветвей стало свиваться просторное и тёплое гнёздышко. Но, как известно – за летом приходит зима. И эта мысль не давала Клёну покоя. Он знал, что его расставание с Синей Птицей и её птенчиком, который ещё не успел вылупиться из яйца, не за горами. По крайней мере, он так думал. И под тяжестью таких мыслей ветви его стали гнуться и опускаться, подвергая с любовью сплетённое Синей Птицей гнездо опасности сорваться на землю. Птица же не могла понять, что стало причиной увядания клёна и, полагая, что всему виной то ли плохая экология, то ли отток подземных течений, старалось всеми силами укрепить гнездо, нанося на его стены всё больше прочной, но не эстетичной грязи. Но вскоре этот процесс её утомил. И потом ей было некогда летать за грязью – ей нужно было высиживать яйцо. И она, не найдя ничего лучшего, решила укреплять гнездо засохшим клейким соком самого Клёна. И принялась регулярно долбить его своим клювом, добывая спасительный для гнезда материал.
Ясен пень, Клёну это не понравилось, и однажды, во время одного из этих сеансов долбёжки, он закричал:
- Слушай! Чё за фигня? Ты не ахринела ли?
- А ты чего хотел? Сам гнездо удержать не в состоянии, а мне яйцо высиживать надо!
Клён, хоть и любил синюю птицу, и хоть он очень был рад тому, что у неё будет птенчик, но был крайне зол на её поведение и обижен на неизбежное, как ему казалось, будущее.
- Нафига мне твоё гнездо! Да и ты мне не нужна! Ты же всё равно улетишь! Нафига ты вообще возвращалась!
Птица была в шоке. Эти слова были очень для неё обидны, но она поняла, что тоже была не совсем права. Она была уже совсем не той маленькой птичкой, которая в прошлом году с лёгкостью вспорхнула с Клёна, не попрощавшись. Она понимала, что расставание ранит его. И заметила также что он, будучи деревом, не может вечно оставаться гибким и с каждым днём становиться как больше и крепче, так и грубее, и более ломким. Она поняла, что была не права, начав долбать его ради сока. Поняла, что могла бы не дать ему возможности думать о расставании, больше с ним разговаривая. Или наоборот. Она могла бы сама признаться в том, что тоже этого боится, и тогда бы им ничего не оставалось, как поддержать друг друга, вместо того чтобы страдать поодиночке. - По крайней мере, именно так это понял Клён после их откровенного разговора.
На следующее утро ветви Клёна прочно смотрели в небо, намертво держа гнездо. Синяя Птица завтракала, выковыривая личинок из раздолбанных ею в Клёне дупел. Светило тёплое Утреннее Солнце, обещающее чудесный день. В тенистой кроне больших мягких листьев раздалось глухое постукивание – птенец пробивался к свету. И Клён, и Синяя Птица в глубине души искренне наделись на наискорейший приход Глобального Потепления. Уровень мировых океанов медленно, но неумолимо поднимался за счёт ускоряющегося процесса таяния ледников.