***

*     *     *
БЕЛЫЙ ДИРИЖАБЛЬ

Во взгляде от неба, в прыжке от земли
Висит дирижабль, как аист застывший.
Сумбурно, нелепо мотаемся мы,
Меняя одежды, занятия, ниши.

А белое тело волшебно слегка.
Душа занемела, почти как рука.
И выплыл из хаоса, из облаков
Как снег беспристрастный спаситель стихов.

Качается словно хрустальная люстра,
Накачан он душами будто искусство.
И замерли птицы и мы в восхищении,
Даруя друг другу любовь и прощение.

Он делать добро из-под неба не жадный,
Он белый как вечер, - такой дирижабль.
Качаясь на нитях небесного Духа,
Над грустью и бледностью Петербурга,
Он снова готов к путешествию в явь.

Он – сон!
Шепчет кто-то мне: «Правь!..»
1992 г.

*     *     *
ЛОГАРИФМИЧЕСКИЙ ДОЖДЬ

…скучаю…
…и капли – хрустальные бомбы – бомбят мою душу…
…скучаю…
…и воют, как прошлой войны фугасы над горящей столицей…
…а падая в мертво-зеленые лужи,
себя растворяют в усталой и ржавой водице…
…скучаю…
…ох…
…а дождь – он не ливень, не грозовой эпилог,
он просто зануда, как осень сама….
…скучаю…
…промок от носков до ума…
…я в эти минуты невежливо
не бегу в противодождевое бомбоубежище…
…я просто, забыв страхи и опасения,
решаю логарифмические уравнения…
…решаю…
…тяжелые нынче мне попадаются логарифмы,
они похожи на математические рифмы,
математик, слагающий в колонку цифры,
тоже поэт, его стихи – логарифмы…
…и в логарифмическом дожде, атакуемый,
чесащийся как авитаминозная экзема,
выводит в тетради на белом листе загогулины,
которые понимает как поэт поэму,
логарифмическую поэму…
1992 г.

*     *     *
СИМПТОМАТИКА ВТОРОГО ПРИШЕСТВИЯ

…Нострадамус, центурии, катрены.
Вскрыты вены, кровохлещут вены.
А престол Петра сулит века,
Обрамленные безумством лихорадок,
Лоскутами порванных тетрадок,
Дым Отечества, увы, уже не сладок.
Смерч опять ползет издалека.
Где предел страданий и обмана?
Ханжество зализывает раны
Нанесенные безумием клинка,
Что занес над миром наш правитель,
Грозный муж, удачливый воитель.
И дрожит змеиная обитель
Как старухи мерзнущей рука.
Сонм тревог рассыпался на плахе.
Капли крови бурой на рубахе.
А земля все ждет ЕГО – Христа!
И от гула, что наполнил души,
Что сдавил «неопытные» уши,
Губы белые становятся все суше,
Черный ворон в поднебесье кружит,
А под ним огонь и пустота.
Долог век, прошедший в ожидании,
Не слышны блаженные стенания.
Гаснет свет, но век преодолим.
Над Россией, миром, над вселенной
Снова голос как душа нетленный:
«Жизнь не может быть монетою разменной,
если только жизнь – не прах и дым!»
1997 г., г. Самара

*     *     *
ГОРЯЩИЙ КУСТ
…Свет струится из ветвей,
Куст горит, но не сгорает.
Удивленный Моисей глаз своих не поднимает.
Все теперь изменено в жизни светлого пророка.
Светом так озарено,
Что не терпится до срока
Выполнить священный долг – вывести народ к свободе.
Им поможет в этом Бог.
Ну а нам? – в известном роде
Моисеевой душой озарен весь путь России.
К нам пока что не пришел
Вождь и истинный Мессия.
Ждем знамения из ветвей у куста, что в огороде…

…куст не загорелся сей, но уже дымится, вроде…
2000 г., г. Кропоткин

*     *     *
…Одна строка, всего одна, но гениальная она.
В стихах, где лишь сплошной сюжет – там строчек много, силы  нет.
Там в целых главах  смысл раскрыт.
Фарватер есть, но строй размыт.
В стихах коротких оголен сердечных перехлестов шум.
В такие я стихи влюблен, такие я стихи пишу.

Они как нервы на виду, как жилка золота в скале.
Зачем копать, искать руду по всей исхоженной земле,
Когда (но надо знать места, где что таится, где лежит)
Золотоносная руда здесь на поверхности блестит.
Стихи короткие как вихрь так полноценнее, сильней
Больших поэм, просторов их – обширней, чище и смелей.

Я в них себя похоронил, иль воскресил – Господь судья.
Но лишь для них я в мире жил, грыз черствый хлеб, не знал питья.
Одна строка. И как виток судьбы свершен. Молчат века.
Что ныне для меня итог? – тоска, хандра и та строка.
Одна строка, всего одна, но гениальная она…
1997 г., г. Самара


*     *     *
…Прощенья нет, есть искупление. Молва не внемлет доброте.
И в сумасшедшей пустоте он, - словно, светлое явление.
Перекупил небес слова – посредник Бога и народа.
Его последнего похода вновь не заметила  молва.
И умер он не осененный теплом людской любви во мгле.
И стало пусто на земле, увы, пока не вознесенной…
1997 г., г. Самара

*     *     *
…Пустота и гибель, смех и богомолье,
свет и тьмы полночной тайная печаль.
Он воспринимает с радостью и болью
Восклицанье «здравствуй!» и ответ «прощай…»

Катастрофа века, - человек безродный.
Личность во спасение – гибель для любви.
Один архизлобный, другой благородный,
Впрочем, всякий – сумма разных половин.

Мироздание – блеф, человек безумен.
Бог нас создал вдруг, ну а мы – грешить…
Ну а мы страдать. Но всемирной сумме
Душ неразвращенных помогаем жить.

Не понять других в от себя побеге,
Не узреть миры дивные, стремясь
Вдруг в эвакуаторы переделать реки,
И для маскировки приспособить грязь.

Сонмище глупцов, я, увы, - не Чадский,
Где обман, а где истины предел?..
…Остается всем нам каяться и чахнуть
в вихре нудных нот и в пустотах дел.

Пустота и гибель, смех и богомолье,
Вечности печальной тайная печать.
Свадьба иль поминки, но всегда застолье.
Горько
И прощай…
1998 г.

*     *     *
По широкой лестнице
В заоблачную лигу.
Чтобы там повеситься
Или стать великим.

Славою накушаться,
Вот он – выбор птицы.
Броситься в лужицу,
В море отразиться.

Я избрал второе,
Выбор делать смея,
Плавать над водою
Лучше чем над нею…
1991 г.

*     *     *
Есть музыка в поэзии,
И это суть.
Она – для сердца лезвие,
Как не кромснуть?

Но есть стихи в мелодии,
Она – стихи.
Забытые иль модные,
Но вне трухи.

Мелодия родимая,
Ты мой прием.
Стихами словно дивными
Я удивлен.

А в общем-то иначе
Нельзя писать.
Лампадная задача –
Не угасать.

Вплелись вдруг рифмы-искорки
В нотный стан.
Я на бумагу выскочил,
На ноги встал.

Я музыку прекрасную
Отдал столбцу.
Я родину несчастную
Веду к венцу.

Есть музыка в поэзии.
Мелодий тост.
Есть музыка в безбрежии
Земли берез.
1992-1995 гг.

*     *     *
Поманила судьба меня
Нет, не в дальние края,
Не к вершинам, увы, Памира
К самому себе поманила.

Поманила к духовным снам,
Поманила к сердечным ранам.
33-й мне год, и рано
заносить философский хлам

в свой мятущийся дух. Но ныне
поманила судьба к картине,
поманила меня туда
где я вижу размах Суда.

Страшный Суд нарисован четко,
Вот и я получаю за
Те грехи, что, закрыв глаза,
Я творил на земле бессчетно.

Вижу,  чувствую кожей – страх
Овладел нарисованным мною.
И с поникнувшей головою
Я вот-вот обращусь во прах.

Я исчезну. Настанет срок.
И средь праведников не буду
Познавать то святое чудо,
Что есть  вечная жизнь. И Бог

Без упреков, не строго – так,
Будто я лишь соринка, мелочь,
Как использованную ветошь,
Меня бросит в мусорный бак.

Не достоин. И вдруг я здесь,
В своем возрасте понял что-то,
Что заполнить мои пустоты
Время есть, но пока лишь есть!

Чтоб не сгинуть на самом дне,
Поманила судьба меня к вере.
Я пороки свои умерю,
И пророки придут ко мне.
2003 г.