Бабушкам всех детей мира посвящается.
С чего же начинать, как не с главного действующего лица в моей жизни.
Бабушка.
Человек, которого помнят, до сих пор, на Улице. После более, чем 20 лет со дня её смерти, помнят.
Бабушка.
Анастасия Алексеевна, которой её имя казалось слишком деревенским и потому она сменила его на Тася.
Женщина, которая совершала в своей жизни решительные поступки и не боялась отвечать за них.
Была ли моя бабушка одной из легенд Улицы? Несомненно была.
Всё, что связано с бабушкой, имеет налёт тайны. Начиная с даты рождения. Родилась бабушка, тогда Настя Круглова в начале 20 века. Непонятным образом, она сдвинула год своего рождения, став старше на год, чтобы уйти раньше на пенсию и заниматься мной – девочкой, которая не посещала детский сад.
Никто не знал, сколько бабушке на самом деле лет. Выглядела она всегда лет на десять моложе, на бестактные вопросы о возрасте не отвечала никогда.
Как получалось так, что она сохранила моложавость до последних дней, тоже непонятно.
Она, которая осталась сиротой в 12 лет, пережившая две войны, революцию, переезды.
Бабушка рассказывала о своих родителях. Отца помнила хуже, потому что он был застрелен случайной пулей в феврале 17-ого, когда помчался в Питер встречать Революцию.
Рассказывала, что у них был двухэтажный дом, с садом, со своей сыроварней. Что отец учил не только своих детей, но и крестьянских. Что порол её за проказы.
Мама пережила отца на несколько лет. Марфа Сергеевна – моя прабабушка и её сестра Варвара Сергеевна были дочерьми погибшего офицера, сиротами и потому воспитывались в каком-то заведении для девочек за казённый счёт. Память бабушки сохранила роскошные материнские волосы и такие же были у тётки, оставшейся навсегда в блокадном Ленинграде.
Бабушка помнила, что её мама была мягкой, негромкой, что знала наизусть много стихов.
«жили-были слон со слонихой и имели двух детей.» Бабушка помнила детский стишок, который с ней разучивала мама. Этот и про птичку, которая "не уйдёт из сети".
После смерти матери, кроме 12-летней бабушки, остались сестра Зина, брат Федя и ещё двое или трое, которые были совсем маленькими и чьих имён я не помню.
Детей разобрали родственники, кого-то, видимо, усыновили. О судьбе младших бабушка не знала ничего, хотя искала по архивам. Зина погибла на строительстве Беломоро-Балтийского канала. Обычная, по сути, история семьи. Почти в каждой семье Российской империи кто-то погиб в результате революций и их последствий. Любимый бабушкин брат Федя погиб на Второй Мировой. Последний раз они встретились перед его отправкой на фронт, он закончил школу радистов. Пропал без вести. Тоже обычная история.
Бабушка была в няньках, потом работала на спичечной фабрике. В 16 лет вышла замуж. У нас сохранились фотографии молодой бабушки. Она была удивительно красива. Миниатюрная блондинка с голубыми глазами и с ножкой детского 34 размера.
Вышла замуж, по тем временам, удивительно удачно. Потому как муж её служил в Школе военлётов. Был, говоря более современным языком, замполитом. Тогда это называлось чекист. Бабушка рассказывала, что он наряжал её, как куколку, но запрещал танцевать с курсантами на вечеринках. Танцевала она отменно. Что однажды начальник училища специально отправил её мужа с поручением, чтобы она могла вальсировать на празднике.
Бабушка родила мальчиков-близнецов, один из которых умер при рождении, а вторым был мой дядя Юра, переживший подростком блокаду в Ленинграде, работавший на оборонном заводе и погибший в мирное время, не дожив до пятидесяти.
Бабушка бросила своего мужа, сбежав к моему деду-цыгану, механику передвижной кинобудки. Звучит смешно. Она, бабушка, познакомила первого мужа со своей подругой, чтобы тому было не так обидно. Они общались, став старыми, эта странная компания. Мы даже ездили в ним гости, в город О-ра-ни-ен-ба-ум, в конце семидесятых, уже прошлого века.
Помню худого старика, его полную жену и красивые беседки города. Раков, которых продавали на улице. Больше ничего.
Своего деда я видела один раз в жизни, о чём рассказывала в «капле ненужной крови».
Бабушка не любила говорить о нём. От него нам достался смуглый цвет кожи и зелёно-карие глаза. От него мне досталась моя мама.
Бабушка не любила рассказывать о войне. Было трудно. Старший сын остался с тёткой в Ленинграде. Получилось так. Второй ребёнок, родившийся незадолго до начала войны. Чужой мальчик, которого она подобрала и живший с ней до тех пор, пока не нашёлся его отец. Отец мальчика, предлагал бабушке стать его женой. Она ждала своего. Свой болтался где-то несколько лет после окончания войны и вернувшись повёл себя так, что ничего не оставалось, как выставить его прочь из квартиры и из своей жизни.
Больше мужчин в жизни бабушки не было. Успехом у сильного пола она пользовалась небывалым. Когда мы выводили бабушку на улицу, дышать воздухом, после двух инсультов, то через некоторое время с ней рядом на скамеечке сидел старичок и они беседовали.
До своего последнего дня бабушка не выходила на улицу в прохладную погоду без, сдвинутого на бок, берета. Как изящно он смотрелся на её пышных серебристого цвета волосах. Она была модницей и щеголихой. Всегда. Любила украшения и духи.
Тем не менее, остаток жизни бабушка была одинока. Без мужчины.
Только с нами, со мной.
Почему бабушку,как называли её окружающие – Тасю, можно считать легендарной персоной?
Всё просто. Тасю знали все. Дверь бабушкиной квартиры никогда не закрывалась на ключ и тот, кому нужно, мог открыть дверь и зайти, предварительно слегка постучав, обозначив свой приход. Бабушка выслушивала, если к ней приходили за этим. Двумя словами могла распутать запутанную ситуацию. Показывала как вязать и вышивать. У меня хранится лет уже 30, связанная ею для меня шаль. Вышивала гладью, крестиком, мережкой. Мы с мамой не выучили бабушкину науку. Моей слишком активной маме это казалось скучным, а мне старорежимным и ненужным. Запомнили кое-что, по мелочам.
К бабушке приходили смотреть телевизор соседи, когда появился первый в доме аппарат. Это я знаю по маминым рассказам. Дядя Юра ездил летом работать на целину и на заработанные деньги купил в дом телевизор.
Бабушка понимала всё и всех.
Одного она не умела – прощать.
Обижалась она редко. Причина должна была быть очень серьёзной. Если человек сподличал или предал, то бабушка вычёркивала его из жизни навсегда. Жили на Улице пара человек, с которыми бабушка не разговаривала и не здоровалась. Это было характеристикой: "Тот, с которым Тася не здоровается". Можно было не продолжать. Все понимали, что человек ненадёжный.
Бабушка любила кино. Старалась смотреть новые фильмы и ходить на встречи с заезжими актёрами. У неё был абонемент в библиотеку. Почему-то в памяти осталось, как бабушка, в очередной раз, перечитывает «Овод». Что находила она для себя в этой книге?
Не спросить. Многого не спросить. А могла бы.
Мы не понимаем насколько важны те, кто рядом с нами. Не в состоянии оценить их по достоинству , когда мы юны и самонадеянны. Мы спешим жить, стремимся вперёд. Хотим набить своих шишек и наступить на свои личные грабли. Кто слушает советов взрослых?
Хоронили бабушку всей Улицей. Я не была на похоронах. Дочки были совсем малы, младшей не было и полугода. Прибаливали. Февраль – холодный месяц. Бабушка не хотела умереть зимой, быть положенной в мёрзлую землю. Говорила об этом как-будто знала. Она много чего знала. Оглядываясь назад, я вижу, что почти всё из того, что говорила она, бабушка Тася, оказалось истиной.
Уличные легенды недолговечны. Они живут пока живы очевидцы события.
Бабушкины сверстники все ушли. Остались мои ровесники и наши родители. Память жива. Нет, нет, да и придётся к слову: бабушка Тася говорила или Тася была права.
Забудется. Забывается всё. Так и должно быть. Не столь значительна и улица моя. Та, которую я считаю моей, но живу давно на других. Не столь значительны персонажи Улицы. Бабушек таких много на разных улицах, в разных городах и странах.
«Кому нужна эта улица! Она обыкновенная.»,- сказали мои домашние, когда я поделилась с ними своими планами. По ней ходят разные люди. Интересные и совсем нет, добрые и не очень. Улица – маленький макет мира.
По этой улице ходила и моя бабушка.
По этой улице иногда топают её праправнуки.
Всё хорошо.
Мы пишем легенды сами.