С. -К. седьмая глава
Открывает читателю секрет содержимого загадочного мешка Ёкарного (Якорного) Бабая и подробно живописует историю упомянутого содержимого…
***
Дочь Ньерда:
- ...Не куницы-соболя повалились из куля,
А диковинная туша – ажно дрогнула земля.
Тихо, автор-краснобай, стену лбом не прошибай,
Помолчи-ка да послушай: бает фокусник-бабай.
Тушу бережно крутя (не взаправду ли дитя?),
Снял овчину да холстину, синей глины два ломтя,
Штуку шелка размотал – тут на белый свет предстал
Кружевами паутины драпированный металл.
Это ж якорь! Вот те на. Круче не было кина.
Разом челюсти упали, наступила тишина –
Хуч в котомку нагребай, хуч в окрошку порубай.
Наконец Кузьма в запале крикнул: «ЯКОРНЫЙ бабай!
Развяжи-ка узелок да рассказывай, милок,
Ты откуда это чудо, за какой нуждой волок?..»
Тот прищурил правый глаз да вздохнул в трехсотый раз.
(Отлучусь-ка я, покуда продолжается рассказ...)
***
«...Уж побродил я по земле годков, что в поле проса...
Раз на торговом корабле я повстречал матроса.
Веселый, бойкий паренек с лукавой хитрой рожей
Был, как ни странно, одинок. Матроса звали Роджер.
Заметил я: весельчака команда избегала.
Увидит кто издалека – бежит, как от шакала.
Так жалко стало мне его. И мучили вопросы:
В чем закавыка? Отчего? За что гнобят матроса?
В ближайшем суетном порту все стало мне понятно.
Сошла команда. На борту – лишь паренек занятный.
Его спросил я, что да как. А он ответил честно:
Мол, это мелочь и пустяк. Но если интересно,
Свою историю готов он чужаку поведать.
Поскольку суша близ портов сулит сплошные беды,
Матрос на берег – ни ногой, несет на шхуне вахту.
(Эх, кабы выпал шанс другой, полез бы лучше в шахту...)
На суше тягостно ему, найти не может места.
А почему? Да потому, что проклят он невестой.
Давным-давно, давным-давно ушел парнишка в море.
Кому-то, может, и смешно. Его невесте – горе.
Она ждала его, ждала. (Ну, чисто – Пенелопа.)
Приевши жданки, прокляла. Чтоб вечно без пит-стопа,
Без пищи, отдыха и сна от Азий до Америк
Болтаться парню по волнам и не сходить на берег.
А коль сойти придет нужда, таскать с собою якорь.
Такая черная беда постигла забияку.
И лишь одно его могло избавить от проклятья:
Подарок верной "Пенело-
пе" свадебного платья.
И обручального кольца, и пышного букета.
И цепь, и якорь с молодца слетят у самого венца.
...И он до самого конца рассказывал об этом.
Так похудел и побледнел веселый парень Роджер,
Что было жутко видеть мне все эти кости при луне,
Обтянутые кожей.
Все говорил: «Еще разок, последний рейс – и баста...»
Но весь осыпался песок и оборвался волосок.
Да, так бывает часто.
Вот так коптишь себе, коптишь, беспечно строишь планы,
А тут – трах-бах! – конец пути. И не скули, что рано,
Не раздражай судьбу нытьем, она неумолима...
Ядро ловили мы вдвоем – не пролетело мимо.
В то утро шумный абордаж затеяли корсары.
Мы поделили жребий наш и умерли на пару.
Мы оказались у реки – все просто и понятно.
Паромщик гаркнул: «Мужики! Чей якорь? Геть обратно!
Такую кладь не повезу, тем более – задаром.
То вам корову, то козу, то якорь – смех Тартару*!..»
Посовещались мы чуть-чуть – кто понесет проклятье,
Кому идти в обратный путь. Минутное объятье –
И я лечу из пустоты на злое жизни жало...
Он попросил: «Ступай уж ты. Я отдохну, пожалуй...»
Взошел неспешно на паром, не обернулся даже.
Паромщик хмыкнул и багром толкнул ко мне поклажу...
С тех самых пор она моя. Подобно твари всякой,
Я полз по граням бытия, искал, где бросить якорь.
Однажды, помнится, нашел. Давненько было это.
Ах, как нам было хорошо! Она звалась Ждульета...
(Кузьма последние слова внимательно прослушал
И перебить хотел сперва, но речи не нарушил.)
...Я подле милой был готов уже остепениться.
Хотел налаживать сватов к хорошенькой девице,
Но черти тянут за язык в недобрую минуту.
И у меня случился бзик, - никак, шайтан попутал.
Под утро как-то жал мороз, продрогла Золотая.
:Шепнула, будто не в серьез: о шубе, мол, мечтаю.
Да из волшебного руна. Слыхала – есть такое...
А у меня была одна овчинка под рукою.
Досталась где-то просто так, берег на рукавицы.
Ну, я и вытащил, дурак. Бери, мол, пригодится...
Она плечами повела и рассмеялась звонко:
«Из лоскуточка-то мала получится шубенка.
Вот разве что не для меня, а для моей зверушки...»
И свет померк средь бела дня. А ей бы все игрушки.
Так стало муторно – невмочь. А в горле – кость-кручина.
Ушел искать я в ту же ночь проклятую овчину.
Такая обуяла злость на свиристелку эту!
И якорь, стало быть, пришлось таскать по белу свету…
А возвратиться не могу без шкуры той. И точка.
Нашел, тудыть ее в дугу, всего-то два кусочка...»
И указал на те куски, что укрывали якорь...
...Слов золотые колоски ложатся снегом на виски.
Как не понять двояко?..
***
* Тартар - пространство, находящееся в самой глубине космоса, ниже аида: http://greekroman.ru/tartaros.htm