;Не обсуждается. Не переносится. Не переменится мера мер. И непременно вернется сторицей, где почивает священный стер. Ежели, были же в Агоне, Верчеце – ждет тебя в скорости свой удел. Загодя, заново, замертво спросится с каждого ныне по делу дел. Что же ты, корчишься, Богом подобранный? Что же молитву ты раньше не пел? Помнишь, стрелял? Воровал – не морщился. Продал Россию, да как ты посмел? Мысли твои одиноко убогие, веришь в эпоху «Великий Распил». Только твой прадед, пожертвовав многими, ради тебя столько танков подбил. И твой отец, синеокую, русую, славную девочку, маму, любил. Дед в 45-ом нагую и босую смерть голодалую не победил. И схоронили, на кителе алая, звездочка, что на груди он носил…
Всё обсуждается. Все переносится. Все переменится – Мир поспел. Только в бокале не фанта пенится и на столе кокаин, не мел. Тем, что осталось в уме, скумекаем – 10, 15, а может 5. После? А после закукарекаем. Кто-то прикрикнет глухое – ****ь. Кто в магазин за чекушкой сбегает. Кто-то? – а кто-то начнет стрелять. Но автоматы уже не приняты – пеплом накроет, лишь кнопку нажать.
Все обойдется, все перемелется, нечего, мол, «ворошить угли». Вон, по окопам пшеница стелется – только забыв про глухое – пли… Что? Вам в такое, друзья, не верится? - главное чтобы и мы смогли.
И не остались с пилою русскою там, на обломках останков страны…