Он помнил пытки - раскаленный воск...
И пули, что над головой свистели.
Но я никак не мог любить его,
Хотя и был обязан с колыбели
Боготворить и чтить, и уважать,
Словам его, как истинам нетленным
Внимать, он - мой хозяин и вожак,
А я - ничтожней всех рабов презренных.
Как смел перечить и качать права?
Как смел помыслить о свободе воли?
Когда он в кровь лицо мне разбивал,
Я должен был не морщиться от боли.
Я - хуже всех, и справедливы те,
Которые меня зовут уродом.
Я вовсе не такой, как он хотел,
И станет лучше мир с моим уходом.
А он сидит и пишет мне письмо,
Не краской - кровью, руку расцарапав:
"Прости меня, сынок, вернись домой".
Но кто теперь тебе ответит, папа?
2010г.