...Кстати, в декабре 91-го В.Кожинов с супругой, В.Ганичев, Э.Володин и В.Танаков были все вместе у нас в Екатеринбурге на торжественном открытии культурного центра "Русская энциклопедия". Я только что привёз из Кемерова первый том "Сказания о Русской земле" генерала Нечволодова. Там его печатали, а я к торжеству должен был притащить из Кузбасса 100 экземпляров. Помню, был в сенной лихорадке, ел горстями супрастин… голова дурная… Из сэкономленных командировочных заплатил шофёру, так что он сумел подогнать автобус к самому вагону и помог мне утащить книжки в крайнее двухместное купе.
Смешное совпадение: Танаков тогда тоже притащил на себе из Москвы несколько тюков с "Русским вестником". Он был заместителем редактора… Потом ушёл в дворники.
Тогда на Вознесенской горке уже стоял царский крест. Мы приложились и отошли, а Эдуард Володин остался, чтобы совершить земной поклон. Вот так его и запомнил коленопреклоненным на белом снегу. С нами был ещё Никонов, наш хороший уральский писатель. Теперь уж их нет с нами на земле.
…Конечно, в моем репортаже из зала суда не было сказано главного: никакие оккупанты не оседлали бы Россию, если бы её не предала так называемая элита. Элита… О её качестве и отношении к России очень ярко говорят откровения бывшего вице-премьера российского правительства и председателя Госкомимущества РФ Альфреда Коха:
"Сейчас Россия появилась, а она никому не нужна (смеётся). В мировом хозяйстве нет для неё места… Россия никому не нужна, не нужна никому Россия, поймите (смеётся)… Русские ничего заработать не могут… Они так собой любуются, они до сих пор восхищаются своим балетом и своей классической литературой ХIХ века, что они уже не в состоянии ничего сделать.
Сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех людей, которые могут думать… Далее – развал, превращение в десяток маленьких государств… Я, откровенно говоря, не понимаю, почему хаос в России может стать угрозой всему миру. Только лишь потому, что у неё есть атомное оружие?.. Чтобы отобрать у неё атомное оружие, достаточно парашютно-десантной дивизии. Однажды высадиться и забрать все эти ракеты к чёртовой матери… армия не в состоянии оказать никакого сопротивления" (США, радиостанция WMNB, 23.10.98. Цит по: Михаил Назаров. Тайна России. М., 1999. С.444).
В декабре 93-го в русской "Уральской газете" (она уже давно экономически задушена) Юра Нисковских опубликовал мой воображаемый "Разговор с Аксаковым" по случаю 170-летия Ивана Сергеевича. Разговор складывался из прямых цитат:
"Столица Российской империи назвалась с самого основания своего именем не русским, а немецким. Это немецкое наименование новой столицы Русского государства знаменует собою дух и направление всего послепетровского периода русской истории. Немецкие чины и прозвания, немецкий язык в изданиях Академии, не русский язык в дипломатических документах, не русский, немецкий строй администрации, немецкие канцелярские порядки даже в области церковного управления, изгнание русского языка из домашнего и светского употребления в высших общественных сферах неужели все это только внешность, пустяки, мелочи? Неужели все это не внешние признаки глубокой внутренней болезни, расколовшей духовную цельность нашего народного организма? Не объясняют ли они нам название России, отчуждение от ее народных потребностей, истории, преданий, не здесь ли должны мы искать истолкование того ненационального направления в политике, которого держались мы до самого последнего времени? Не здесь ли, наконец, ключ к разгадке, почему в настоящую пору так слабы внутренние связи наши с окраинами... Дрогнула вера в свою народность, закралось сомнение в своих духовных силах, поникло чувство личного народного достоинства чужая народность вторгается в такой народ, хозяйничает в нем, и государство, при всем наружном величии и блеске, слабеет, никнет, и не в состоянии удержать не только те приставные части, которые только и держались внешнею силою, но и те, которые по-видимому приросли к нему органически.
Мы зазнались... Мы, то есть небольшая кучка, так называемая интеллигенция, космополитическая по характеру и даже по составу, если вспомнить, что уже теперь чуть ли не треть русских студентов - евреи. Зазнались перед тем громадным большинством, которое зовется русским народом, как зазнались листы пред корнями в известной басне Крылова...
Но что же делать? Где искать учителей, пророков, наставников? Неужели не в среде высших образованных классов?
А кто у нас первый разрушил цельность общей народной жизни, подорвал органическую силу народного творчества, кто отрекся от своей народности, от своих исторических и бытовых преданий, от духовного единства с народом, кто обезьянничал из всех сил, кто раболепствовал иностранцам, кто исказил нашу жизнь чужеземными формами, кто налагал на русский народ чужие законы развития, кто по очереди был то немцем, то французом, то англичанином, то тем и другим и третьим вместе, кто вертелся, как флюгер, по дуновению всех западноевропейских социальных и политических теорий, - кто, как не мы, как не высшие образованные классы? Что было бы с Россией, если бы не было у нее устоя в русском народе!
-Значит единственное наше упование...
-Простой народ. Вспомним все фазисы, через которые прошло развитие нашей общественной мысли, и поблагодарим Бога, что у нас есть простой народ, есть такое зерно, которого не удалось нам раздробить молотом дворянской заемной цивилизации. Это зерно сберегает в себе всю сущность нашего народного я, нашей национальной личности, всего того, почему Россия Россия. Слава Богу, что народ наш так неподатлив, так недоверчив, так упрям, так упорен, так тяжел на подъем, что все усилия переряженных из "образованного класса" разбиваются о его неподвижность. Именно благодаря консервативной силе и охранительным элементам этих миллионов устояла Русь против всех бурь и невзгод, на нее налетавших".
Разночинцы-интеллигенты вместе с дворянскими потомками декабристов тащили Россию в пропасть. Там, на ее краю: "кругом измена, и трусость, и обман" (по словам царственного страстотерпца императора Николая). Все предали царя и Россию, изменили присяге высший генералитет, даже иные великие князья... А на дне пропасти… Впрочем, может быть, Россия на кресте, а вовсе не на дне пропасти? Может быть, скоро – воскресение? Или только после Страшного Суда?
...А наш суд закончился ничем. Точнее, он так и не закончился. Судебный процесс ушел в песок... Где-то в перерыве между его заседаниями (а они, перерывы, длились полмесяца и больше), мне чуть было не устроили скоропостижную смерть. Отлежался после укола камфоры — и пошли с Машей выгуливать Жульку, которую она подобрала возле школы. Собака долго кашляла. Потом выяснилось, что у нее воспаление легких.
Чтобы укрепить мои телесные силы, Мария накупила мне… шоколадок. А я ничем не мог ей помочь... Приближался апрель 94-го, когда она перестала выходить на улицу. Метастазы, возле телефонной будки перехватило поясницу. Хорошо, Павел (зять) оказался дома, быстро прибежал и увел через дорогу и на третий этаж. Месяц потом сидела дома, а в мае уехала с внучками в деревню. Зря, наверное: в городе я читал ей на ночь канон Богородице, она засыпала, уходили боль и тоска…
Я, конечно, не мог читать ей общеукрепляющие проповеди, не мог назидать. Сопел на кухне, выжимал морковный сок, покупал какие-то лекарства… Лишь однажды в одной из рецензий, где речь шла о совсем другом человеке (написал ее по просьбе Марии, как почти все свои газетные безделушки), я попробовал ее утешить. Надеялся: она поймет, что это и про нее. "...Если не очень бояться, то много чего можно успеть. Ну да: если знать и верить, что не все кончается с этой жизнью. ...Мы знаем, по слову Евангелия, что нет больше любви, чем когда отдаешь жизнь за други своя. А потому повторим вслед за святым Серафимом Саровским: "Если б ты знал, какая сладость ожидает душу праведного на небеси, то ты решился бы во временной жизни переносить скорби, гонения и клевету с благодарением. Если бы сама эта келия наша была полна червей и если бы эти черви ели плоть нашу во всю временную жизнь, то со всяким желанием надобно было бы на это согласиться, чтобы не лишиться той небесной радости, какую уготовал Бог любящим Его".
Всякий русский, окунувшийся в политическую жизнь современной России, вскоре убеждается, что его плоть начинают есть черви самого разного калибра. И это надо принять как факт, чтобы с достоинством переносить скорби, гонения и клевету - в надежде на небесную радость, ожидающую нас за смертным порогом.
...Знание часа смерти Господь дарит лишь самым верным. Причем неважно, что станет ее причиной - пуля или тяжелая болезнь. Прочие люди чаще всего проживают жизнь так, будто впереди тысячи или даже миллионы лет, которые можно невозбранно тратить на пустяки и житейские дрязги. Те, кто получил ведение последних лет или дней на земле, обретают неоценимый дар. Они, если истинно веруют в Бога и бессмертие души, успевают переменить нрав, обрести долготерпение, кротость, воздержание, чтобы признать своим царство радости и любви".
Тогда мы ещё только прикоснулись к Церкви, но Мария сразу же повела туда внучек. Да… И сразу все оказались в океане слов, задающих тон всей последующей жизни. Маша написала в тетрадке: "30. 10. 92 г. Таня и Оля собираются на улицу. Ольга почти уже совсем оделась, а Таня скачет по комнате полуголая. Таня: "Оля, нельзя так быстро одеваться, это гордыня!"
(Продолжение следует )