Он был гусарам всем гусар,
Крутил он чёрный ус.
Он был красивый как сапог,
Начищенный до блеска.
Он правил пальцем аксельбант
И поправлял погон.
Он бант повязывал на шею,
Чтоб дамам восхищение внушать.
Но несмотря на все ухищренья,
Он дам кумир не был.
Курил табак красиво, будто
Свой корпус он усаживал на конь.
Но у друзей-гусаров он уваженья не имел,
Хоть был в боях и храбр, и смел.
Хоть на балах он был
Не самый первый кавалер,
Но, в общем-то, почти.
Однажды сам Багратион
Ему сказал: «Дружок!»
И даже Пушкин посвятил
Воздушный свой стишок.
Но как-то раз своей ногой,
Проверенной в боях,
На бале ногу отдавил
Какому-то юнцу.
И вызван был он на дуэль,
И видимо, не зря.
Вино шампанское залив
В свой юный организм,
Он на кобыле прискакал
Стреляться на дуэль.
А так как был он очень пьян
И гордостью всполнён,
Конечно, пулю получил
В свой пламенный мотор.
Когда-то он почти шутя
В альбом писал стишок,
А вот теперь лежит убит,
Как с камнями мешок.
Рассказ сей должен возбуждать
Недоуменье в нас.
Какой жестокий век уже
Мы пережить смогли.
И никому из всех моих
Знакомых и друзей
Удел печальный не грозит
Быть на дуэли застрелён.
Ведь сей порок былых времён
Давно уж пережит.
Теперь погибшим можно стать,
Попав под паровоз.