Налей-ка мне эля, мой добрый приятель,
Не ты ль жаждал славы на весь белый свет?
Послушай же сказ о любви и проклятье
И тёмном бесчестном лихом колдовстве.
В глухой деревушке близ речки вертлявой
Сапожник жил с сыном. Был парень смышлён,
И дочке знахарки, что ведала травы,
Открыть как-то сердце отважился он.
В смущеньи тревожили пальцы монисто,
А губы шептали желанный ответ,
И в роще под песню берёзовых листьев
Влюблённые встретили первый рассвет.
И шилось цветное венчальное платье,
Вовсю наряжался для праздника дом,
Приданым – шелками, расшитыми гладью,
Подчас любовалась невеста тайком.
Жила деревенька, не ведая лиха,
В толках о грядущей весёлой гульбе,
Но раз налетели безумные вихри,
И туча застила синь ясных небес.
Метались, ревя, одержимые ливни,
Ломались полыни и падали ниц,
И ветер скакал кобылицею сивой
По ломаным стрелам слепящих зарниц.
Всё стихло внезапно. Кто кланялся солнцу,
Кто плакал, кто каялся небу в грехах,
И только знахаркина дочь у оконца
Напрасно ждала своего жениха.
К утру нет его. Нет неделю. Полгода.
Уж минула осень, зима замела…
Шептали, украла его непогода,
Мол, сгинул, несчастный… А дева ждала.
С надеждою парни бродили вдоль дома,
А к святкам сваты зачастили на двор,
Но без толку всё: «Обещалась другому,
Вернётся – поженимся» – весь разговор.
Взялась обучаться знахарству и травам,
И только почуялись мая шаги,
Пошла по округе шумливая слава
О светлой колдунье с лазурной реки.
…Скончался уж старый сапожник-бедняга,
Три года прошло, а девица всё ждёт…
И вот как-то раз всполошилась дворняга,
Почуяв чужого коня у ворот.
Босой, как была, дева бросилась к двери,
Схватив на бегу бирюзовый платок,
И встала, что камень, очам не поверив,
Не смея и шагу ступить за порог.
Конь сильный с густой заплетенною гривой
Точь-в-точь как из гари чернеющей свит,
А всадник… Не тот ли мальчишка стыдливый,
Что девице робко шептал о любви?
Смолятся атласные волны одежды,
Сверкают тяжелые камни в перстнях…
Но колется взгляд, что так ласков был прежде,
И змейкой усмешка скользит на губах.
«Ну, здравствуй, любимая – молвил он тихо, –
Прости, что покинул нежданно одну:
Похитил меня непогодою вихрь,
И продал за волю в рабы колдуну.
Сперва я ходил у него в услуженье,
Затем в подмастерья однажды был взят,
Полгода спустя ж, оценив моё рвенье,
Он сделаться был мне учителем рад.
Все ночи я книги читал до рассвета,
За шагом к премудрости делая шаг,
Все реже просил с чародея совета,
И вскоре стал сам чернокнижник и маг.
Тогда и оставил я черную башню,
Под ноги легла мне дорога одна:
К той самой, которой на свете нет краше…
Что ж, девица, станешь женой колдуна?»
Но прочь отшатнулась ведунья младая,
Свои целовать не дозволив уста.
«Три года, не скрою, тебя лишь ждала я,
Но сердцем навек я останусь чиста.
Мне жаль, но бездонная пропасть меж нами:
Я – светлая ведьма, ты ж ставленник тьмы.
С тобою быть можем мы только врагами –
Волчица степная и холод зимы.
Прости, нам с тобою не сделаться ближе…» -
Сказала она, покачав головой.
«Ах, так! – осерчав, вдруг вскричал чернокнижник, -
Хотела волчицей ты быть – так изволь!»
Багряною кровью метнулась зарница,
И в будущий миг воцарился покой…
Лишь болью исполнена, песня волчицы
Волной прокатилась над хмурой рекой.
И странное бает молва, мой приятель:
Мол, где-то живёт и поныне она,
И прахом рассеются зло и проклятье
Лишь будет убит ученик колдуна.