Мне имя даровали –
Синайских трав дурман,
Пророчицы библейской –
Бунтарки Мариам.
Напевно, словно эхо,
И терпко, как вино.
«Гордячкой будь, смутьянкой»,–
Шептало мне оно.
В нем горечь всей полыни,
Живительность земли
Вложили в это имя,
В один венок вплели.
И карие глаза мои –
Прабабкины глаза.
Глаза, где гостьей
Частою – тяжелая слеза.
В них прозелень полыни
И чернозема цвет
Смешались, и поныне
Гляжу я ими в свет.
Откуда в нраве ярость,
Зачем душе печаль?
Неужто же прабабкина
Горит на мне печать?
Кровь, помня суховеи
И сиплый клич орла
В предгорьях Иудеи,
Свои силки плела,
Даря мне злую тягу
К кочевью и костру,
Слов дерзкую отвагу,
Судьбину на юру.
Не имя, а корона,
Что холодит висок.
В нем корень, почка, крона.
В нем жизни млечный сок.
Минск, 1996 г