Меж лотков, где давит груди
Запах рухляди гнилой,
Торг ведут лихие люди
С кистенями под полой.
Их товар – шальные вести,
А цена – шальной удел:
Разговор на лобном месте
С мастерьём заплечных дел.
В слободах, в кривых посадах
Конобойный этот сброд
Сеет смуту – ветра запах,
Шум лесов и свежесть вод.
Воровские шепчут речи,
Околдовывают гнусь,
Шельмоватые предтечи
Будят дремлющую Русь.
Их вокруг несметно много –
У церквей и в кабаках,
Свистунов с большой дороги,
Юродивых в веригах.
Всех роднит одна примета:
Шалый блеск разбойных глаз,
Что не может сжить со света
Даже тайных дел приказ.
Прячут, выгнувшись горбато,
Взмах двуперстного креста,
Ждут московского набата
Как явления Христа.
Лишь ударит он басами,
Крепких глоток не щадя,
Бесовскими голосами
Закричат на площадях.
Поглумятся над гостями,
Сыпля соль из закромов,
Постучатся кистенями
В двери барских теремов.
И кромсая шёлк и злато,
Долежавшись до поры,
В белокаменных палатах
Засверкают топоры…
2.
Отзвенят хмельные сечи,
Отпылают «петухи»,
«Что теперь творить, предтечи?»
Глухо спросят мужики.
Те в ответ лишь дико вскинут
Сумасшедшие глаза:
Раньше знали – кровью, дымом
Перекрыть пути назад;
К бесконечным лихолетьям,
К озверелым батогам,
К поседевшим, вспухшим детям,
К папертям и веригам.
Чтоб недолю сбросил разом
Замордованный народ…
Но пока что слеп их разум –
Не найдут пути вперёд.
И опять со смертным боем
Грянут «тайные дела»,
Полетят на дыбу с воем
Заклеймённые тела.
Как голодные собаки,
Ненасытны до тоски,
В подземельях будут дьяки
Рвать смутьянов на куски.
Чтоб не били в час вечерни
Над Москвой в лихой набат,
Чтоб не пели подлой черни
Про господний Вертоград…
3.
Но они уйдут огнями
В песни, думы и сердца,
Чтоб ударить кистенями
В двери царского дворца.
Ходят шагом рысьим, лисьим
От зари и до зари
Мастера подмётных писем
Записные бунтари.