тебя когда-нибудь убивали
зажав ладонью непослушный рот
в уголках которого надрезами застыло слово?
меж ребер, не позволяя плечам
и тонким перепонкам насытить дрожью,
а потом кидали на пол, голого
беззащитного до вывихнутых лопаток?
зрачки выкатились из глаз
язык - бумажный пакет с яблочным пюре
и видишь, уперевшись в пол
только ноги до колен.
перекатывая твоей боли вкус
в смеющемся рту, сладкий как клюква в сахаре,
рвет тебя он. ломает он.
и перестаешь понимать где ты. ты - море
ты - стены, ты - нож в собственном легком.
маленькая рыбка, нырнувшая в чайный осадок
руки раскинуты, нарезаны мелкими ломтиками
вены - змеи - веревки.
когда силы кончатся
и твои
и спасителя
засыпаешь, проваливаясь, цепляешься
разодранным сознанием за гвозди
и раз-раз-раз - в глубину.
а проснувшись через тысячелетие
проснувшись отдираешь серую кожу
от багряного густого пола
на цыпочках ломаешься до двери
боясь разбудить
сытого, размякшего по-доброму от хруста
зверя.
и, не выдержав, чуть похоже
на синюю змейку,
вытираешь дорожки соли
рывком наклоняешься к острому
спящему теплым дыханием
лицу
целуешь в приоткрытые губы
и вороватым бледным пятнышком
уносишь остатки себя
в свою жизнь.
чтобы по-новой сростись костям
и никогда не возвращаться
никогда не вспоминать.