Диакон Андрей
Кураев. Вызов глобализации
...Советская школа была школой воспитательной, но очень партийной. Эта ее идеологизированность вызвала естественный протест общества, и реформа школы конца 80-х годов пошла под лозунгом: школа должна давать только информацию, а воспитание – это дело только семьи. Увы, воспитание, изгнанное из школы, до дома не дошло. Во многих неполных семьях матери хватает лишь на то, чтобы накормить дитя. Но и не во всех даже полных семьях есть время для общения со своим школьником. А даже если время есть, то нет или интереса к воспитанию или же педагогического таланта. В итоге во многих семьях главным воспитателем стал телевизор. Кстати, я вычислил формулу конца света: «Когда передачу «Дом-2» станут показывать по телеканалу «Культура».
Чтобы сериал «Школа» не стал реальной школой, воспитание должно вернуться в школу. И по этому вопросу уже есть новый общественный консенсус.
Так что наш эксперимент – это лишь часть тех глобальный перемен, которые намечены в системе образования. Новые образовательные стандарты предполагают, что результатом педагогического труда будет не просто энциклопедист, а человек с определенными навыками, среди которых будут и навыки совестной реакции.
Кроме того, курс «Основы религиозных культур и светской этики» - это попытка России ответить на три серьезных вызова современности.
ВЫЗОВ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Первых из них – глобализация. Мы и наши дети живем на информационном сквозняке. Новая мировая архитектура предполагает, что в мире не должно быть границ, и по миру должны спокойно передвигаться люди, идеи, технологии и капиталы.
Жак Аттали – директор Европейского банка реконструкции и развитияначала 90-х годов- говорил, что цивилизация XXI века – это цивилизация кочевников: «Покончив с любой национальной привязкой, порвав семейные узы, заменив все это миниатюрными микропроцессорами, такие граждане–потребители из привилегированных регионов мира, превратятся в богатых номадов» (Аттали Ж. На пороге нового тысячелетия. Победители и проигравшие наступающего мирового порядка. М., 1993, с. 18)[1]. Что это означает?
…Раз в году мы с ужасом смотрим на экраны телевизоров, являющие нам американские города, разрушенные ураганами, пришедшими с Карибского моря. Многие годы, глядя на это, я задавал себе вопрос: какой силы должен быть ветер, чтобы разрушить наши рублевские особняки? Но побывав за океаном, я понял, что все эти шикарные дома в США – это производство фирмы «Ниф-Ниф и Наф-Наф». Они все из фанеры. Но стоит эта фанера на очень серьезном фундаменте - мировоззренческом. Если дом строится как заранее обреченная и непрочная времянка – значит, у общества просто нет установки на создание родового гнезда. Для американцев важнее работа, а не жилье.
Российское общество в этом смысле не столь мобильно. Наши люди предпочтут жить впроголодь в родном городе, чем поехать за длинным рублем в даль туманную. Люди современной западной формации настроены иначе. В этом они подобны детям советского офицера: у них нет чувства малой Родины. Такой ребенок родился в одном городе, в детский садик пошел в другом; в первый класс он шел по одной улице, а в пятый - совсем по другой...
В эпоху глобализации и чувство большой Родины должно свестись к чисто спортивной самоидентификации: вспоминай про свою страну только во время чемпионата мира по какой-нибудь чепухе. А в остальное время смирно работай на какую-нибудь транснациональную корпорацию.
Чтобы человек легко мог передвигать свои руки туда, где они нужна транснациональной монополии, у его сердца не должно быть глубоких корневых привязок к малой и большой Родине.
Как на этот вызов глобализации реагировать? Можно радостно отозваться на него в духе Владимира Маяковского: «Чтобы в мире без Россий и Латвий жить единым человечьим общежитием». Этот путь мы проходили в СССР, и видели его карабахский тупик. Попытка асфальтирования и заливки гудроном национального разнообразия наших культур на наших глазах кончились националистическими бунтами и развалом государства.
Но если мы хотим сохранить свое национальное и культурное своеобразие, надо найти способ донести это своеобразие до наших детей. Тут есть два пути.
Первый- путь Северной Кореи: установить железный занавес по периметру границ. Но это тупиковый путь.
Второй путь – научиться жить наинформационном и глобальном юру. Именно – жить, а не просто присутствовать и поддаваться влияниям. И тогда, заметив наше разнствование, мы учимся о нем корректно говорить: с любовью о каждой из наших культур, о каждой из наших традиций.
В начале 90-х годов посланцы модернизирующего Министерства образования РФ любили говорить, что школа должна готовить ребенка к жизни в современном мире. Эта подготовка былав их замысле трехчленной: ребенок должен выйти из школы
- со знанием компьютера;
- со знанием иностранного языка;
- с умением толерантно-уважительно относиться к другим культурам.
Конечно, это очень хорошие умения. Но почему-то эти засланцы забывали сказать об уважении, понимании и знании своей культуре. Эти грантоеды проявляли странную и упорную забывчивость, едва речь заходила не о чужой, а о родной культуре.
Как-то странно воспитывать уважение к чужим святыням, не воспитав того же чувства по отношению к своим. Тот, кто может помочиться на руины православного храма, никогда не поймет святыню другого человека, другой цивилизации, если у него своих святынь нет. Если ты не понимаешь Есенина, ты не полюбишь Шекспира или Данте. Поэтому сначала ты полюби свое, а потом, с имеющимся уже опытом любви, желания, благоговения к своему, подходи и благоговей перед чужой святыней.
Конечно, дети должны уметь жить в современном мире. Они должны быть к нему приспособлены. Но если на улице минус двадцать, то это не значит, что перед выходом на улицу нужно забратьсяв холодильник и охладить себя до минус десяти. Напротив, я должен утеплить себя, разогреть, выпить чашку горячего чая, укутать горло - и так пронести свое тепло сквозь вьюгу.
В биологии это называется закон Кеннона (У. Кеннон – автор термина «гомеостаз»-уравновешенность): совершенство живого организма определяется степенью его независимости от температуры окружающей среды[2]. По этому критерию теплокровные животные считаются выше хладнокровных.
Что такое Россия по мысли западных политиков? Это хладнокровный объект геополитических манипуляций, который должен свободно расслабляться, и позволять делать с собой все, что хотят наши «западные партнеры»? (пишу в кавычках и с некоторым трепетом потому, что, как кажется, словарь русского мата недавно обогатился новым выражением: когда Путин произносит «наши западные партнеры», это звучит с такой интонацией, что понимаешь: это эвфемизм, заменяющий трехэтажную конструкцию). Или же мы можем быть теплокровным субъектом собственной истории? Если нам ближе второй ответ – значит, у нас должно быть знание собственной идентичности.
Понятно, такое наше стремление дарит нам серьезных оппонентов. Это не просто недоумки, которые чего-то недопонимают. Эти люди как раз хорошо понимают, ради каких целей и денег надо задушить патриотизм и религиозную самоидентификацию. И, конечно, они будут перевирать и выворачивать наизнанку все, что могло бы согреть и сохранить Россию. И мы это хорошо видим в определенной прессе…