Как сильно он кашлял... Не постоянно, но как сильно... Я всегда боялся, когда он начинал заходиться в кашле, как будто хотел откашлять свои лёгкие...
Я держал его так крепко, как мог, чтобы он не сломался. Он казался мне в такие моменты очень слабым... Хотя в любом другом случае не было никого сильнее...
Обнимать его было очень приятно, но он не обращал на это внимание, он вообще не обращал внимание ни на что, когда ему было так плохо...
Его тонкие пальцы крепко сжимали мои запястья, мне было безумно больно от этого, но я понимал, что терпением своим я облегчу его боль...
Когда я уходил от него, я всегда начинал бояться, всегда волновался, что он начнёт кашлять без меня, что я не успею прийти и держать его...
Я становился всё беспокойнее, всё чувствительнее, не мог до конца успокоиться, когда был с ним, как бы не начался опять его приступ...
Иногда он слегка покашливал, просто так, случайно, а я в слезах бросался к нему, и ему приходилось успокаивать уже меня...
Кому мог я сказать, кому признаться, что его здоровье для меня важнее собственного, что я так дорожу им...
Он не хотел лечиться, не верил врачам, не шел в больницу даже тогда, когда я в очередной раз вызывал скорую помощь...
Порой он говорил мне, что это не болезнь, а проклятие, которое сидит глубоко в нём и мучает...
Это и в самом деле было похоже на правду, потому что когда он прикрывал рот руками, на ладонях его появлялись тёмно-серые пятна, которые мне было трудно потом отмыть...
Он до того упрям, что я не мог с ним совладать, приходилось только страдать вместе с ним, и лишь одно радовало, что он понимал, как он нужен мне...
В очередной раз я, боясь задержаться и на минуту, чтобы успеть к нему, отправился по делам. Я бы и пропустил их, но нам же нужно было жить на что-то...
На пути домой я чувствовал непонятное беспокойство, что-то подталкивало меня, заставляло идти быстрее...
Он лежал на полу и страшно кашлял, прижимая руки к горлу и губам, его тело невероятно изогнулось...
Я подбежал к нему, схватил за плечи, положил к себе на колени, обнял, но мне не оставалось ничего, кроме как держать его, я не мог помочь ему иначе...
Он почти не мог дышать, я держал его, а он задыхался в моих объятьях, его боль была моей болью...
Он дрожал, его дрожь передавалась мне, и я трясся от страха ещё сильнее, заставляя сотрясаться и его...
Мои слёзы капали на его щеку, затекали в его глаза, а я всё не мог остановиться и успокоиться, чтобы придумать что-нибудь...
Он немного перестал кашлять и дрожать, только надрывно хрипел и всхлипывал...
Я помог ему лечь в постель, велел лежать, пока я схожу за помощью, он вроде согласился на врачей, после такого приступа...
Я не мог идти ровно, меня пошатывало, но я шел, чтобы спасти его...
Ещё поворот, ещё один переулок и я окажусь у больницы... Я ощутил чей-то взгляд на затылке и обернулся...
Старая женщина стояла в тени, она была одета в лохмотья и словно в паутину, её глаза были закрыты, но я чувствовал, что она смотрит на меня и видит меня прекрасно...
Она спросила почему у меня так сердце бьётся, я не нашел что ответить ей...
Она спросила, хочу ли я, чтобы она помогла мне, но я не знал, что за помощь она может предложить мне и тоже неловко молчал...
Она спросила, дорог ли он мне, я удивился её осведомлённости, довольно странной на этот момент для меня, но ответил, что он всё, что у меня есть...
Она снова спросила, приму ли я помощь от неё, и на этот раз я согласился, не зная, на что иду и что она потребует от меня взамен...
Она подошла ко мне, всё так же не открывая глаз, взяла меня за руку и поднесла к своим губам, стала что-то едва слышно шептать...
Потом он дотронулась до моей груди, я почувствовал будто укол или какое-то давление внутри, которое быстро прошло...
Потом она положила ладонь мне на глаза, крепко прикрывая их, я перестал видеть, только чувствовал прохладу её руки...
Она молчала долго, несколько минут, и мне это надоело, я решил открыть глаза, но не знал как, ведь её ладонь так же плотно лежала на них...
Я всё же решился, надеясь, что не причиню вреда никому, особенно ему, и открыл глаза...
Старой женщины не было, она пропала, хоть я и ощущал её касание ещё долгое время...
Когда я пришел домой и тихо вошел в комнату, я с криком бросился к нему, потому что он лежал на полу и задыхался...
Он лежал, притянув к груди колени и обхватив их руками, его сотрясал безумный кашель. Я старался его обездвижить, как мог, чтобы он не ударился головой...
Это было так страшно, и тем более страшно от того, что я чувствовал свою вину, задержался около этой старухи...
Я стал плакать, умолять его жить, мне почему-то стало казаться, что он умирает...
Он судорожно поднёс руку к губам, а когда убрал, его ладонь была перепачкана чем-то чёрным и маслянистым...
Я всхлипнул от ужаса, прижимая его холодные руки к моей груди, пытаясь согреть их и стереть пятно...
В тот же момент мне стало трудно дышать, будто грудь мою сдавило и медленно стягивало жгутом...
Он, не переставая, кашлял, извиваясь на полу, из его рта вытекала эта грязная жидкость, иногда брызгая даже на стены...
Мне казалось, что он сейчас захлебнётся, я пытался перевернуть его на живот, но мне не хватало сил, а дышать становилось всё труднее...
Слёзы тоже мешали мне, ведь я рыдал, не переставая...
Я старался держать его крепче, но у меня ничего не получалось, всё кругом было в черной жидкости, и он просто выскальзывал из моих рук...
Дышать было уже невыносимо, каждый вдох причинял режущую боль, а выдох был так приятен, что больше не хотелось вдыхать воздух, наполненный болью и страхом...
Но я заставлял себя терпеть, говорил ему, как он мне дорог, что он должен бороться, что я делю с ним его боль...
Рассудок уже стал покидать меня, когда я скорее почувствовал, чем услышал, что больше нет кашля...
Я посмотрел на него, он продолжал дрожать, но уже не бился в конвульсиях...
Его губы и подбородок были покрыты толстым слоем жидкости, которую он безуспешно пытался стереть...
Я приподнял его и прижал к себе, он положил руки мне на плечи и обмяк, я чувствовал его усталость...
Но никогда ещё я не чувствовал того спокойствия, того единения, какое было сейчас... Он дышал тихо и размеренно, как никогда раньше...
Я уложил его в постель, укрыл одеялом, и мы долго смотрели друг на друга, не проронив ни слова, когда он взял меня за запястья и осторожно сжал, крепко, но теперь уже совсем не больно...