Ей изменяли облака:
когда, устроившись удобно,
она смотрела свысока
на беспределов до-потопность,
они выскальзывали вдруг
и посылали её тихо
в дерьмо вонючее, на крюк
и превращали в рожи лики.
Её терпение не раз
под руки с криком выводило:
едва сменив галоп на вальс,
объездив дикую кобылу
своих засушливых надежд,
она входила в мерность ритма, –
как вырастали из одежд
глаза желаний дъяволитых!
Ей интуиция врала:
– Не сможешь с этим человеком
иметь приятные дела.
Трудись к другому переехать!
Не оставалось и следа.
Но открывалось вдруг за кругом,
что потеряла навсегда
она единственного друга!
Ей изменяли: силы, сон,
улыбка, деньги, постоянство,
счастливый день, хороший тон,
и прирожденное крестьянство,
сгорали в печке пироги,
и щи, до гари, выкипали...
И только глупые стихи
ей никогда не изменяли!