Сара-сара-сара-пул,
Кама-мама,
ветер дул,
дул на пристань,
дул на берег,
пароходик
еле, еле
зацепился за причал
и протяжно закричал,
раскрывайте все страницы,
поверните век назад,
чтоб осенним листопадом
той поры я смог дышать,
по мощеной,
по дороге,
и по Старцевой горе
разомну сегодня ноги,
ни шагал я тут нигде,
каблуки звенят о камни,
вторят им подковы в такт,
хороши резные ставни,
двух похожих не сыскать,
колоколен звон к обедне,
пряный дух трактира в нос,
из-за яблоньки соседней
прядка вьющихся волос,
шляпка, бантик,
губ рисунок,
томик Пушкина в руке,
а в глазах такая вечность,
ждет Харбин ее к себе,
поброжу,
сверну налево,
дальше просто наугад,
и Башенинскую дачу
далеко уже видать,
а устану,
на подводе,
чем возница не таксист,
и поеду по дороге
под его веселый свист,
а у церкви выйду тихо,
маковки лучи,
крест при входе,
свет при вздохе,
шепот у свечи,
вот он, Отче,
не ищи,
блики,
лики,
запах воска,
век как день один
пролетел без отголоска,
распрощался с ним
и нетленна
вера-мера,
всей страны моей,
слышишь, Кама,
можно верить
твой Сарапул в ней.