Причал умерших кораблей
Венчает вечность на краю.
Хромой пират и воробей
Решают участь здесь мою.
Пират суровым ясным взором
Окутает, как в страшной тьме,
И непонятным злым укором
Шепнёт на ухо тихо мне:
"Уверен, ли, что жизнь иссякла?
И больше жить не хочешь ты?"
Моя рука на миг обмякла,
И вдруг мечты стали пусты.
Ну, что ответить, видно прав
Мой хромоногий искупитель.
И ни к чему мой гордый нрав,
Его котёл - моя обитель.
Мои мечты теперь лишь грёзы,
И пустота звенит в ушах.
И в неизвестность мысли, слёзы,
Мне покровитель ставит шах.
Бессмысленны, пусты роптанья!
И подкуп не поможет тут.
Он посылал мне испытанья,
За них наградой стал лишь кнут.
И робко взяв бумаги лист,
Писать стал исповедь свою.
Раздался тут протяжный свист
И вот над пропастью стою.
Передо мной возник орёл,
Прикованный к скале крутой.
Здесь участь он свою обрёл
И вечно горестный покой.
Сидит охваченный он страхом,
В его глазах незримый вой.
Его крыло покрыто прахом,
И он беспомощен пред мной.
И вновь рассеялся туман,
Стоит пират, глядя мне в очи.
Поняв, что это был обман,
Я потемнел чернее ночи.
Чего ты хочешь, злой старик?
Что рассказать могу тебе я?
Меня хотел загнать в тупик?
Но ты, поверь, меня слабее!
Не в силах больше я роптать
На отведённую мне участь.
Ты можешь больше не шептать,
Свою бессмысленную глупость.
Прости, что не был я прямым,
Открытым, добрым, простодушным.
Но Ты создал меня таким!
Суровым, грубым и бездушным.
Ведь я простил тебя, отец,
За то, что милости не видел.
За ласку ту и тот венец,
Которыми меня обидел.
Не знал я участи другой,
Как убивать себе во славу.
И даже горькою порой
Смерть приходилася по нраву.
Я пред тобой теперь стою,
Боюсь подумать что же будет...
Но участь я приму свою.
Святая сила да прибудет!