Увы, жестоки вы, но я роптать не смею.
Судьбу свою корить гусару не к лицу.
Я к вам несу любовь, как хрупкую камею,
Браваду и кураж оставив на плацу.
А помните ль, когда вы тихо припадали
Курчавой головой на шитый доломан,
Под пение цикад слова любви шептали?
Так отчего же так недолог наш роман?
Я помню каждый миг свиданий быстротечных
В беседке, что сплелась неистово с плющом.
То дьявольски нежны, то ангельски беспечны
На зов спешили вы, укрывшись под плащом.
По лестнице тайком, босая, вы сбегали,
Порхали мотыльки над тающей свечой…
Вы столько раз меня украдкою ласкали,
Что вам грешно теперь смеяться надо мной.
Я – пленник белых рук, и алых губ – заложник,
Пусть траур ваших глаз мне вынес приговор,
Но всё же я не шут, не раб, и не безбожник,
Чтоб выстрелом одним окончить разговор.
Увы, жестоки вы, но я роптать не смею,
Судьбу свою корить гусару не к лицу.
Я к вам несу любовь, как хрупкую камею,
Браваду и кураж оставив на плацу.