Медвежий, звериный рык,
Раскатился эхом над тайгой.
Мы рядом подошли, в притык,
Но не дотронуться его рукой.
Шатун влетел в капкан,
Сомкнулись стальные зубья.
Зверел от крови, от рваных ран,
А от ствола летели: кора да лубья.
Матёрый попался зверь
И не хотел, конечно, умирать,
Но где здесь та, спасительная дверь,
Через которую он мог отсюда бы удрать.
Но нет спасительной двери,
Лазейки даже малой, тоже нет.
Отсюда в страхе разлетелись снегири,
Но выдержал напор тот кованый браслет.
В глазах зверюги сверкала ярость,
Он лапой норовил, кого бы зацепить,
Уйти, в награду получить естественную
старость,
И до неё, в тайге по своему дожить.
И этот шанс он всё же получил,
Снотворного ему «вкатили» большую дозу,
Капкан пустили, на напильника распил
И он – ожил, и так рванул, как будто с возу.
По бурелому только треск стоял,
Когда спасённый нами косолапый убегал,
И долго, долго бурелом трещал,
Хотя медведя и ни кто не догонял!