Корковидов А.К.
СУВЕРЕННАЯ
ПЛУТОКРАТИЯ
(неизящная словесность)
Москва
2006 год
России – жить! Закону – быть!
Не оскудевает Россия талантами яркими, самобытными и - в нынешнее непростое время – непозволительно дерзкими жить и творить, как того требует совесть, как должно настоящим патриотам Великой Страны под названием Русь. Они влюблены в свою Отчизну, в свой многонациональный народ, которому разноликие вороги уготовили участь быть уничтоженным материально, духовно, физически.
В творческой и правозащитной деятельности Артура Корковидова прекрасное чувство патриота не единственное. Его дополняют другие – обостренное чувство справедливости, бескомпромиссность, правдоискательство, приверженность духу и букве Закона, призванного стоять на страже Конституции и Правопорядка.
Именно на эти главные бастионы российской стабильности сейчас направлена вся мощь коррупции, скрывшейся под различными личинами – законотворческой, исполнительной, судейской, масс-медийной. Эти четыре властные вертикали, действующие в нынешнем капиталистическом формате, все более откровенны в своем цинизме и лицемерии, когда пытаются загнать народ в рамки их понимания закона и права. Причем, свои антинародные действия они ничтоже сумняшеся пытаются облечь в благозвучные политические изыски. Их «суверенная демократия» в отсутствие независимой судебной системы и свободных СМИ – это полностью адаптированная интересам узкого числа людей система управления обществом, фактически лишенного ими всех демократических прав и свобод. И все это происходит в условиях отстранения народа, как источника власти, от возможности влиять на эту власть. Усилиями «суверенных демократов» создано такое Зазеркалье, где зеркала не только кривые, но и сами смотрящие вдруг в одночасье перестают осознавать себя гражданами, имеющими право на свободу слова, защиту Закона! К сожалению, нынешнее российское общество для этих господ - это всего лишь статисты в госреестре «электорат», которые один раз в четыре года дают одурманить себя правом выбора «народных слуг»…
Гражданская позиция Артура Корковидова – сражаться с этой российской напастью только в правовом поле, заставляя зарвавшихся чиновников разных рангов служить Его Величеству Закону. К счастью, в этой тяжелейшей интеллектуальной борьбе им напрочь опровергнута аксиома «один в поле не воин», ибо тысячи россиян и мигрантов из бывших советских республик, спасенные юридическим талантом А.Корковидова от произвола приватизировавших власть негодяев и преступников, вновь обрели человеческое достоинство. Значит, прежде униженные и оскорбленные граждане Великой Страны отныне способны бороться со Злом, обличать его. И такая самостоятельность вполне возможно приведет их к Правде, которую защищает Гражданин Артур Корковидов. И в этом залог грядущей победы, когда задыхающаяся от коррупционного спрута Россия общими усилиями избавится от этой смертельной хватки.
Надеюсь, сами читатели смогут оценить позицию автора по отношению к политико-экономическим, правовым и нравственным характеристикам событий, произошедших в нашей стране за последние 15 лет.
Ирина Давыдова.
Полковнику ГРУ Квачкову В.В.
Если на поруганной Отчизне,
Не пришлись герои ко двору,
Памятники надо им при жизни
Ставить, как призывы к топору.
Видимо, разведчик так устроен,
И примеров этому не счесть,
Что один бывает в поле воин,
Защищая Родину и честь.
Следуя суворовским заветам,
И в быту российский офицер
Вызов принял злобного навета
Автора грабительских афер.
Увлекая собственным примером,
Как когда-то политрук Клочков,
За Москву, Отечество и веру
Принял бой суворовец Квачков.
Но в Кремле в угоду казнокрадам,
Всю страну успевшим обокрасть,
Сдали патриота и солдата,
Чтоб продлить неправедную власть.
Знают пусть в кремлевских кабинетах
Протеже ворюги и рвача.
Мы с тобой, Квачков, друзья-кадеты,
Весь народ и гнев однополчан.
Суворовец Корковидов А.К.
июнь, 2006 г.
Протестом вздыбится Россия!
Протестом ширится Россия!
И гневом полнится народ,
Устав от бреда лжемессии
И нравов нынешних господ.
Зигзаг истории все круче,
Наружу рвется зла порыв.
Еще чуть-чуть, и ярость вспучит
Жестокий социальный взрыв.
Избрали, видно, сдуру-спьяну
Мы вожаков, а не вождей,
Став жертвой грязного обмана
Лоббистов чуждых нам идей.
Храня и в мир, и в поле ратном
Страну от иноземных орд,
Своих, под маской демократов,
Не разглядели держиморд.
Всех этих баловней застоя,
Успевших партбилеты сжечь,
И нас затем, на танках стоя,
Под танки призывавших лечь.
Властолюбивым сумасбродам
Попутал бес вручить судьбу,
Чтоб потешались над народом,
Да превращали в голытьбу.
Вот и расхлебываем беды,
Едва сводя с концом концы,
Покуда эти мироеды
Скупают виллы и дворцы.
А чтобы не лишиться власти,
Кредиты просят там и тут.
Себе сегодня строят счастье,
Долги ж потомки отдадут.
Как в межэтнических конфликтах
Виновна зависть их элит,
Так и гражданских войн реликты,
Диктуют власть, бюджет, кредит.
Не поделя общак народный,
Стравить готовы с родом род.
За власть, за нефть, за газ природный
Сходился Беловежский Сход.
Там, разделив влиянья сферы,
Как настоящие братки,
Махнув за расу и за веру,
Прошлись по людям, как катки.
Втихую парни заключили
Своеобразный Брестский Пакт.
Про Крым, границы, флот забыли.
Спешили, видно. Это - факт!
И в этой спешке плутократы
Забыли при разделе благ,
О том, как воз везти куда-то
Пытались щука, лебедь, рак.
Благодарить должны ту тройку
Мигранты, беженцы, бомжи,
Кто днями рыщет по помойкам,
А в ночь от холода дрожит.
Кто судеб их порушил нити,
Любой ответит вам мигрант.
Виной тому – страны хранитель
И Конституции гарант.
Исчез трибунов голос резвый.
И их не трудно перечесть,
Кто в август девяносто первый
Спасти страны взывали честь.
Ошибок допустив немало,
Ушли, стараясь не шуметь,
Поняв, с каким материалом
Пришлось им дело поиметь.
Так разве стоило бороться,
В те дни, на площадях крича,
Чтоб в результате напороться
На доморощенных волчат?!
В порыве алчной хищной страсти
Всей мощью глоток и плечей,
Обрушив на страну несчастья,
Прорвался к власти класс рвачей.
Уж эти долго не бузили.
Сорвали молот, колос, серп
И над страной воодрузили
Имперский флаг и царский герб.
Наверно, ради прецедента
Решили это учудить.
Осталось только Президента
Короной царской наградить.
Немудрено давать советы,
Чтоб голым задом въехать в рай.
Как разработчики сюжетов:
Гайдар, Бурбулис и Шахрай.
Нас, как гипнозом усыпили,
Речами юных мудрецов,
А уж потом и ослепили
Прожектом шустрых молодцов.
Нам про расцвет и возрожденье
Плели коварный узелок,
Что у страны одно спасенье -
Пусть небольшой, но все же шок.
А там внесет и Запад лепту.
Бог даст, потерпим дней пятьсот.
Всем тем прозападным рецептам
Давно мы потеряли счет.
Нам обещали пасть на рельсы,
Коль что получится не так.
Нас охмуряли экстрасенсы -
То Кашпировский, то Чумак.
Своим английским, как лингвисты,
Смущали наш народ слегка.
Хоть шлюхи знают в «Интуристе»
По три-четыре языка.
В стране, что часть шестая мира,
Шестая, видно, часть глупцов.
О том, что грех творить кумиров,
Завет забывших праотцов.
Забыли старика, что рыбку
В слезах смиренно умолял.
Вот и казнимся нынче шибко -
Нет ни синиц, ни журавля.
Давно мы поняли отлично:
Как жили – дальше жить нельзя.
Не представляя, как цинично,
Поступят юные друзья.
Нет хуже, чем когда упрямый,
Не зная толком в речке брод,
В трясину прется или яму
И тянет за собой народ.
И что со всеми нами стало,
Широколобый экс-премьер,
Хоть лоб широк, да мозгу мало
Наглядный ты тому пример.
Так ради чьих же это внуков,
Чтоб было сладко им вкушать,
Нас всех, живущих ныне, суки,
Решились вы с дерьмом смешать?!.
Когда народа сбереженья,
Неясно, за какой навар,
В кредит давали окруженью,
А те скупали весь товар.
Рублей раздали миллиарды,
Не обеспечив должных мер,
Когда уже дышал на ладан
Наш бывший дом – СССР.
В те дни взаймы давать кредиты
Поостерегся б даже еж,
Но соблазнились эрудиты
Тотальный провести грабеж.
Скупили все: овес, конфеты,
Валюту, масло, мясо, соль,
Костюмы, платья, сигареты,
Кирпич, бензин, муку и толь.
Складами стали их квартиры.
Дома культуры - под склады,
Библиотеки, бани, тиры
И даже детские сады!
У них трудился рубль исправно,
Создав начальный капитал.
Народу ж стал он деревянным,
Поскольку весь продукт пропал.
Вот объясненье дефицита
В преддверии начатых реформ.
Мол, хлеба нет и антрацита,
Коровам сена на прокорм.
Прилавки разом опустели,
Как в ту проклятую войну.
А вы хвалились, что успели
От голода спасти страну.
Затем и отпустили цены,
Введя всех честных граждан в транс,
Чтоб дать возможность «бизнесменам»
Наживы грязной верный шанс.
Путем всеобщего обмана
Мильонов женщин и мужчин
Купцы, набившие карманы,
Гайдара славили почин.
Ведь это он, долги взимая,
Когда истек кредитов срок,
Забыл, в премьерах восседая,
Проиндексировать должок.
По злому ль умыслу, указу,
Не надо тут цыганских карт,
Но только этим актом сразу
Реформам задан был фальшстарт.
Проблема в том, что на доходы,
За так, что дали им юнцы,
Дельцы не строили заводы,
А возвели себе дворцы.
На дармовые дивиденды,
Готовые плясать и петь,
Они и в тропиках фазенды
Успели разом заиметь.
Обворовали поколенья -
«С овцы паршивой шерсти клок»!
Принес разор и душ растленье
«Демократический урок».
Как мародеры без ответа,
Изъяли вклады у сирот.
С того, что посланы им света
С наказом выдать в зрелый год.
Уважили внучат французских,
Вернув частично долг царя.
Судьба при этом сирот русских,
Как видно, им до фонаря.
Да лишь за это упущенье,
Пусть назовем мы это так,
Реформам вашим нет прощенья.
Цена им – ломаный пятак.
Надежду людям зарубили.
Что стар, что мал - вам все одно.
Своим же деткам прорубили
Вы аж в Америку окно.
Для ограбления народа
Изобрели немало схем.
И вам обязаны за роды
«Тибет», «Мавроди», «МММ».
Сейчас захочешь - не услышишь,
Эфир – сплошная пелена.
Откуда взялись нуворишей
И «новых русских» имена.
Чтоб не узнали мы ответа
И не взорвали зыбкий мир,
Они скупили и газеты,
И контролируют эфир.
Теперь хоть чмыкай, хоть не чмыкай,
А поезд укатил давно.
Как говорится, не чирикай,
Когда влез по уши в говно.
Изъяв наличность всю и вклады
У трудовых народных масс,
Они безмерно были рады
Создать быстрее средний класс.
Лжедемократы, лжепророки -
Источник адских наших бед.
Неистребимы в вас пороки,
И вам держать за все ответ.
Не оправдали вы доверья
(Не честным сказано в укор).
Не зря в ходу давно поверье:
Коль демократ, то значит вор!
Зверек, что в цирке жил отроду
И там был с детства приручен,
Случайно, получив свободу,
На гибель часто обречен.
Так впопыхах смогли указом
Эрзац-свободу нам всучить.
А дивиденды все и сразу -
Себе и избранным вручить.
Такая вот случилась сложность,
А им, хоть не расти трава!
Одним – реальная возможность,
Другим – абстрактные права.
Народу, словно в сказке русской,
Проблем подсунули вершки.
Себе, оставив на закуску,
Богатств подземных корешки.
Все те источники дотаций,
Что регулировал ГОСПЛАН,
Преступный путь приватизаций
Направил жуликам в карман.
Тут постарался с пылу, с жару
Создать миллиардеров класс
Единомышленник Гайдара,
Соратник преданный - Чубайс.
Пока в Кремле гуляли, пили,
Он столько дров поднарубил,
Что всю страну дельцы скупили
За те «пропавшие» рубли.
Теперь у них пакеты акций
На все державное добро.
Все продается с их лишь санкций -
Алмазы, нефть и серебро.
Страны, распродавая недра -
Общенародное сырье, -
Плюет в людей и против ветра,
Глумится наглое ворье.
Все тащат в алчущие пасти
И, чтоб затем переварить,
Хотят преемственности власти,
С которой им сподручней жить.
У масс людей другое мненье.
В конце концов, придет расчет.
И обделенных поколенья
Предъявят им к оплате счет.
Такого мерзкого разбоя
Не видел самый темный лес.
Не помнит мир с эпохи Ноя,
И не фиксировал Гиннес.
Уж больно нагло, быстро, дико
Разворовали вы страну.
И всем вам хочется до крика
Святую объявить войну.
Земля, чтоб криком содрогнулась
От гор вершин до моря дна,
Чтобы страна моя проснулась
От летаргического сна.
Пора, друзья, за руки браться -
По одному, чтоб не пропасть.
Пора с иллюзией расстаться,
Что нас услышит эта власть.
Дух затаив, они уж рады
И землю всю прибрать к рукам,
Чтобы ее могли их чады
Сдавать в аренду мужикам.
Не может быть земля товаром,
Коли она не плод труда.
И ей владеть не только барам,
А всем навек и навсегда.
Нельзя, как воздух, солнце, море,
Ее скупать и продавать.
Земля – надежда и опора!
Нельзя об этом забывать.
А Черниченко возражений
Дай Бог, чтоб все же не учли.
Ведь нет страшнее преступлений,
Что могут быть из-за земли.
В стране, где нет стабильной власти
Крестьян, способной защитить,
Задаст такие рэкет страсти,
Что впору будет волком выть.
Поля со зрелою пшеницей -
Не коммерсанта сжечь ларек.
Там нет спецназа, как в столице,
И каждый сам себе царек.
Но где же те экономисты,
Земной что обещали рай?
Мыслишка есть, что реалисты
Вручили каждому свой пай.
А часть из них, устав от Фронды,
Вконец оставшись не у дел,
Попрятались, как крысы, в фонды
Готовить новый передел.
Не слышно их интеллигентов,
Пусть сняться им дурные сны,
Употребили их агенты
Враждебных сил родной страны.
Ведь приступая к перестройке,
Учесть забыли тот момент,
Что ни семерке, ни восьмерке
Не нужен лишний конкурент.
Идеология - лишь ширма
Войны холодной много лет.
Причина ж сохранить их фирмам
Их вековой приоритет.
От них мы ждали инвестиций,
И технологий, и кредит.
Ну, а они искали пицце
И прочему продукту сбыт.
Вот технологии обмана -
Рулетки, карты, казино.
Спецов по вытряске карманов
С избытком нам завезено.
Как манну, ждали их кредиты,
Надеясь куш сорвать с куста.
А им нужны лишь рынки сбыта
Да их рабочие места.
Теперь уж карты зря тасуют -
Надолго отвернулся фарт.
Их свой, не наш, интересует
Высокий жизненный стандарт.
Гуманитарные посылки
Нам по дорогам и морям
Везут, как бусы и косынки,
Везли когда-то дикарям.
Всегда данайцы были ловки,
Как и опасны их дары.
Давно известно, в мышеловке
Бесплатно раздают сыры.
Из экзотической Пальмиры
Везут и овощ нам, и фрукт,
Как будто часть шестая мира
Рожать не может сей продукт.
Везут нам все, что ни попало,
Родные макромудрецы
Везут и сникерсы, и сало,
Машины, гвозди, леденцы.
Везут, имея в том сноровку,
Уж в этом нас они умней,
Затем вывозят по дешевке
Все то, что есть у нас ценней.
Валюту, золото, брильянты,
Металлов редких сотни тонн
Тропой бандитской коммерсанты
Повывозили за кордон.
Понятен вывоз капитала
В страну, в которой в много крат
И технология отстала,
И ниже уровень зарплат.
У нас же все не так банально,
Коль помнит каждый удалец,
Как начинался НЭП похвально
И как пришел ему конец.
А власти, словно очумели,
Вели себя, как в лавке слон,
И контрабанде не сумели
Надежный выставить заслон.
Теперь бандиты – меценаты.
Не трудно убедиться в том,
И с НДР запанибрата
Родным для них стал это дом.
«Слонам» в награду за топтанье
И как бы слепоту властей
От фирм предложен и компаний
Солидный список должностей.
Свои заводы, комбинаты
На долгий обрекли простой.
Чужды родные им пенаты -
Обходят их они верстой.
На биржах очередь все больше:
Штат сокращен то там, то тут.
Свои - на заработках в Польше,
А к нам из Турции везут.
Какая, к черту, интеграция,
Взаимовыгодный обмен,
Когда зарплаты в консервации
При неизменном росте цен?!.
Учителя, врачи, шахтеры
Зарплату месяцами ждут,
А узаконенные воры
И бровью даже не ведут.
И офицеры-бедолаги,
Чтоб как-то семьи содержать,
Ночами ходят, как салаги,
Вагоны с водкой выгружать.
Студентов без стипендий мучат,
А Кремль указы издает:
Пять тысяч за границей учит,
Другим - ОМОН преподает.
Людей испытуя терпенье,
В хозяйстве, вроде, много лат,
Дают простое объясненье
Задержке пенсий и зарплат.
Что, мол, в казну не поступают
В свой срок налогов платежи,
А за Уралом полыхают
Вождей губернских мятежи.
И в то же время, как факиры,
Как мать любимого сынка,
Служивых - в новые мундиры,
Хоть старых сшито на века.
Эмблем нашили разной масти,
Как будто в этом был изъян,
А в них волков, да тигров пасти -
Нашили б лучше обезьян.
На этом переодеваньи -
Приняв его за добрый рок -
И долгожданное посланье
Озолотился кто как мог.
Пример, возможно, это худший,
Но чем же думали тогда?
Хотели, верно, сделать лучше,
Да получилось, как всегда.
А что с сниженьем напряженья
Накала ядерной войны,
Кто распродал вооруженья -
Часть достоянья всей страны?
И это толком не сумели -
Опять подвел менталитет, -
А засветился в этом деле
Продажный генералитет.
Забыв про честь и про присягу,
Немалый нанесли урон.
Сломать над ними впору шпагу,
А их - в почетный пенсион.
Теперь идет на дело киллер,
Имея целый арсенал.
Мы ж наблюдаем этот триллер
И терпеливо ждем финал.
Вполне, быть может, правомочно
Над прошлым мы глумились всласть.
Но нынче люди знают точно -
Хоть и грешна была, но Власть.
Мечтает люд, устав от муки,
Терпеть весь это сериал,
И ждет, когда найдутся руки
Державы выправить штурвал.
На это все едва взирают
Кто из себя чего-то мнит,
В объятьях маленького рая
Для представителей элит.
Все те ж жлобы и эгоисты
На кухнях дома – храбрецы!
В сравненьи с ними декабристы
С народом были близнецы.
Не зря же их за интеллекты
Прослойкой звали много лет.
Подачка в радость им, как рента,
Бесплатный стол, цветов букет.
Под шум оваций, звон бокалов
Все эти горе-буржуа
Играют роли генералов.
Такое, видно, амплуа.
В юпитерах сальные лица,
В эфире - лживые слова.
Себя выгуливают в Ниццах,
Не слыша, что твердит молва.
Мозги от вин шампанских скисли,
И души поглотила тьма.
Им не страдать от ясной мысли,
Не ведать горя от ума.
Меж льстивых здравиц и фуршетов
Мы словно трутней слышим рой.
Видать, насытились всей этой
Презентативной мишурой.
Ведь далеко не херувимы,
Но в праздник строго - в Божий храм.
И так они неисправимы,
Что не испытывают срам.
Повысить рейтинг свой радея,
Сюда, как прежде, на парад.
Расчет понятен: Бог-идея,
А церковь все же – аппарат.
Сменив идею, здесь частенько
Толпится оборотней ряд,
За блага жизни, власть, да деньги
Готовых на любой обряд.
Вчера - курсанты из партшколы,
Сегодня верят в рай и ад.
Функционеры комсомола,
Кто монархист, кто теократ.
И, как с амвона иерархи,
Вождей прокляли, павших уж,
Хотя и церковь, и монархи
Не меньше загубили душ.
Еще недавно атеисты,
А нынче в вере нет рьяней.
Здесь и путаны-журналисты
Не знаю, кто из них древней.
Товары их хваля рекламой,
И их чужие берега,
В бюджете нашем, как у мамы,
Кусочек просят пирога.
Суды завалены разбором
Сенсаций заказных трудов.
А кто еще не признан вором,
Годами в тюрьмах ждут судов.
Младые души растлевают
И день, и ночь, и так, и сяк.
Когда ж разгонит вашу стаю
Родной матрос наш Железняк.
Постыдны и глупы забавы,
Как и пиры времен чумы.
Недалеко от вашей славы
И до тюрьмы, и до сумы.
Ведь от такого беспредела
Созреет вновь антагонизм.
И грязных рук закончит дело
С лицом, но все ж социализм.
Социализм, когда не кучка
Жар-птицу урвала за хвост,
А доведенные до ручки
Спешат быстрее на погост.
Тогда заглушат ваши речи
Заводов громкие гудки.
И, как бывало, вздернет нечисть
Народ на колья и штыки.
Не знаю, ждать придется сколько
Иль Бога, иль людей суда.
Одна ведь жизнь у всех нас только -
Побойтесь Бога, господа!
Ночей бессонных размышленья -
Все то, о чем веду я речь,
Я изложил вам без сомненья,
Чтоб как-то вас предостеречь.
Возможно, речи и не сладки
О смене нарами перин.
С меня, поверьте, взятки гладки.
Я – не поэт, я – гражданин.
1998 год
Мэр-претендент
От границы до границы
Грабит Родину столица.
А ее с братвой дружков
Под себя подмял Лужков.
Не хозяйственник – хозяин!
Всей Москвы вельможный барин!!
Стал вальяжен, словно мэтр,
Хоть и ростом с кепкой в метр!!!
Мертвой хваткой сжал столицу
Мэр в лужковы рукавицы.
Впер ей центродемократ,
Словно бабке дед Панкрат.
Ни протестов, ни петиций,
Как в Туркменбаши столице.
Знают все его ответ:
Газ, вода, ОМОН и свет.
Чтоб усечь свободу слова,
Сил скопив, убрал Попова.
И решился мощь набрать,
Чтоб и Ельцина убрать.
Власти бремя суетное,
Да и времечко смутное.
Ну, а Ельцин хоть чудит,
Палец лучше не клади.
Государственный преступник,
Вор, мошенник и отступник,
Волк матерый средь овец
Пред гарантом был агнец.
Ельцин – да! Россия! Воля!
Раболепно он глаголил,
Знал, что в силе Президент -
Нынче смелый претендент.
Втайне мэр мечту лелеял,
То правея, то левея.
Всем готовый угождать,
Чтоб затем удавкой сжать.
Для грядущего эффекта
Сам расставил супрефектов.
Ушлый змей давно усек -
Кадры вновь решают все.
Показав крутой свой норов,
Сам назначил прокурора,
Не совал чтоб нос везде,
А народ держал в узде.
Главный кадр - конечно, Шанцев,
Мэра жезл что носит в ранце.
Демагог и лицемер,
Как и сам столичный мэр.
Эти схожие манеры
У премьера с вице-мэром
Сохраняют много лет
Сладкой парочки дуэт.
И Платонов благочинен,
Как при Сталине Калинин.
Всех сдавил зловещий спрут-
И печать, и Мосгорсуд.
ГУВД и Мосгордума -
Все заложники Кучума.
Знает каждый свой шесток.
Всем роток прикрыл платок.
А причины сей напасти -
Ложь и грязь четвертой власти,
Исполняющей стриптиз
Под названьем компромисс.
Даже Берия и Сталин,
Что давно пред Богом стали,
Не могли ввести в испуг
Так, как мэр народных слуг.
Оттого, что те служаки,
Лишь идейно были бяки.
Жизнь теряли, да шинель,
Да солдатскую постель.
Ну а нынче бюрократу
С городского аппарата,
Что на службе вор и тать,
Много есть чего терять.
Всем обязаны ребята
Толстокожему собрату,
Что на стреме, как дозор,
Прикрывает их позор.
Крепко спета, спита, слита
Коммунальная элита.
На подбор - на жлобе жлоб,
Как чиновник, так набоб.
Вся столица в паутине,
Что ни чин – паук ретивый.
И плодит весь этот гурт
Самый главный - Каракурт.
Судеб многих Потрошитель.
В прошлом химик и строитель.
Конституцию поправ,
Правит, словно костоправ.
Всей страны законы херит
Мол, Москва слезам не верит.
Здесь давно его удел
Да чиновный беспредел.
Цены втридорога выше,
Чем в Тамбове и Париже.
Мэр меж тем проездом с Канн
К Папе едет в Ватикан.
Каждый день убийства, свары.
В ночь - разбои и пожары.
Но к событьям этим мэр
Глух и слеп, как грек Гомер.
Про жилищные аферы
Лишь пустые разговоры,
Под которые жулье
У сирот крадет жилье.
А законят это хамство,
Тех сирот лишив гражданства,
Префектурные мужи
Да УВИРовы кряжи.
В коммуналках расселенья
Ждут седьмые поколенья.
И строитель-мэр не спит -
Строит замки для элит.
Спортплощадки русским «янки»
Сплошь сдаются под стоянки.
А оптовые склады
Размещают в детсады.
Вся Москва сдана в аренду,
Будто тещина фазенда.
И с навара каждый цент
Торжества кует момент.
Средства бухает с дотаций
На оплату презентаций,
Чтоб потемкинский фасад
Их весельем скрыл наш ад.
Так что слушать мэра, слушай,
Смыв затем почище уши,
Чтоб остаток макарон
Не распугивал ворон.
Он клеймит эстонцев, латов
И расистов в странах НАТО,
А в Москве меж тем велит
Укреплять апартеид.
От рассвета до заката
Мэр – герой телепроката.
Спец по кладке овощей,
Стал святей святых мощей.
Бог - судья святому сану,
Что твердит ему «Осанна!»,
Заплутав меж трех берез,
В тишине библейских грез.
Под личиной мецената
Мэр воздал не Богу плату.
Спешно строил божий храм,
Свой прикрыть стараясь срам.
И дорогу кольцевую
Не за так отделал, чую, -
То всевластья ареал
Он петлею мертвой сжал.
Держит все под крышей крепко,
Словно лысину под кепкой,
Чтоб трамплином капитал
Взнес его на пьедестал.
Глянь истории страницы:
Судьбы стран вершат столицы,
И выигрывает трон
Тот, кто вертит лохотрон.
Демократий сладок опий,
Что смещает разум к попе,
Сердцем кто, кто от души
Вручит власть Урус-баши.
Для него Москва – синица,
А страна – журавль-птица.
Крепко сжав одну рукой,
Рвется к власти над другой.
Но московскому мессии
Не сграбастать всей России.
Зад один на стула два
Не усадит и братва.
У общественного мненья,
Видит Бог, с лихвой сомненья.
А опросов рейтинг – блеф!
Там порой и заяц – лев.
Не внушить электорату,
Будто мэр не узурпатор,
Коль прикрыл в столицу дверь,
Что рязанским, что мордве.
В каждом видится преступник,
Будь турист то или путник.
Нет прописки, значит, враг.
Вон с Москвы, и шире шаг.
От Москвы и до окраин
Знает каждый россиянин,
Кто создал в столице им
Оскорбительный режим.
Сей творец столичной страсти,
Жаждет всей верховной власти,
Каждый чтоб вернул субъект
Те права, что дал им Дед.
Прет он в царские палаты
И с экранов, и с плакатов.
В Кремль прорвется – знай, беда!
Всю Россию ждет узда.
Ведь хранит же память цепко:
Рост, амбиции и … кепка,
Хитрых узких глаз прищур,
Словно лис при виде кур.
Оплетет он паутиной
Наши горы и равнины.
И крепить в ней каждый стык
С Центра будет «крестовик».
Знать, не зря в стихах воспето,
Ум туманится вендеттой.
Первым в сети пауков
Влез по уши Примаков.
Уж, «Отечество» Отчизне
Даст отведать «райской жизни».
Знай, Поволжье, жди, Урал, -
Всюду бесы справят бал.
От Кузбасса до Ростова
Будет всем свобода слова!
Коль мозги объяла лень,
Всем нам будет Юрьев день!
И казаки Ставрополья,
Да кубанского приволья -
Все завоют, заскулят
От башкира-москаля.
Упразднив Сенат без шума,
Вслед за ней разгонят Думу.
Их системе оппонент,
Что для вора – честный мент.
Журналистов алчных рвенье
Будет предано забвенью.
Припоздает их печаль.
Да, у них своя мораль!
Имиджмейкеров старанье
Не оставят без вниманья.
Жизни благ подбросят горсть,
Как собаке верной, кость.
Жаль вот чудиков из «Кукол»,
Их-то точно в пятый угол,
Всех с Москвы изгонят прочь,
Как тогда шахтеров в ночь.
Так что думай, избиратель,
Гражданин и обыватель,
Чтоб, когда наступит День,
Знать, как метить бюллетень.
Чтоб спасти страну-державу
От Горыныча-удава,
Чтоб страной не правил бес,
Вспомни этот манифест!
Голосуя ошибиться,
Значит, зря потом креститься.
То не блажь, увы, не сны -
Поступь чую сатаны.
1999 год
Пернатые хищники
Борис Абрамович и Рома Абрамович
Решив, что Муромец, Никитич и Попович
Оправиться не смогут с перепоя,
Вконец осоловели от разбоя.
Свистят они, свистят и, щеки раздувая,
Попутно на корню масс-медиа скупают,
Чтоб подменить межплеменной враждою
К буржуям нетерпимость и к разбою.
Изъяв с сберкнижек накопленья трудовые,
Богатств подземных вслед прибрали кладовые,
Пока в экран мы голубой глядели
И меж собою, как грачи, галдели.
Забыв о классовой борьбе, народы-братья,
Что были издавна одной и грозной ратью,
Превращены их свистом нынче в стадо,
Оставили которых с голым задом.
От зависти людской неисчислимы беды,
Забыть заставившие общие победы.
И, так и не дождавшись прав реальных,
Лишиться и гарантий социальных.
А Конституции гарант, то пьян, то в стрессе.
Народ сдурившую обхаживает прессу.
Продажным холуям исчадий ада,
Суля защиту, милость и награды.
Ну а разбойники, народной чужды массе,
Свои и задницы, и перья приукрасив,
Решили, что отныне голозадым
Никак нельзя командовать парадом.
Патологическая жадность - злая штука.
Воронья соловьям не впрок пошла наука.
Набивши пасти, не найти покоя
Неутомимым гениям разбоя.
За десять лет зловещим свистом олигархи,
Награбив больше, чем британские монархи,
И впрямь сочли, что их страна-кутила
Не спьяну, а за труд вознаградила.
Инстинкт утратившие самосохраненья,
Осоловевшие от свиста и от пенья,
Уверились пернатые беспечно,
Что оседлали власть они навечно.
Косноязычным свистом, гробовым молчаньем,
Порой шипением, а иногда рычаньем,
Народ стращают соловьи-ковбои,
Что власть и деньги не вернут без боя.
Но для страховки перелетные страшилы
Вдали от родины свивают гнезда-виллы,
А чтоб прикрыть зады в родных пенатах,
Приобрели мандаты депутатов.
Пусть хищных соловьев попомнит сват и родич:
Очнутся Муромец, Никитич и Попович,
И не со зла, а с тяжкого похмелья,
Зловредным птичкам пощипают перья.
Венчает грязную возню приватизаций
Этап естественный - тотальных конфискаций.
А свист разбойный с райских кущ и веток
Заменит щебетание из клеток.
2000 год.
2-я инстанция
Дворец законности и права, -
Признался мне почтенный мэтр, -
Уже давно, в угоду нравам,
Стилизовали в бизнес-центр.
Система грязного дохода
Замкнула здесь порочный круг,
В котором боль и страх народа -
Источник благ «народных слуг».
Бездушней бизнеса на слезах -
Кровавый бизнес палачей.
Но не поэзия, а проза
Смыкает властных ловкачей.
Коммерческое правосудье
С тарифом цен и платных льгот
Дает карт-бланш продажным судьям
Менять вердикт, но в рамках квот.
Товар востребован и ходок
С поставщиками из своих.
Здесь продают свободы годы
По ценам ниже мировых.
Смягчить здесь не составит сложность
Любой судебный приговор
Тому, имеет кто возможность
Внести расчет за договор.
Но будь ты трижды невиновен
И, на беду, еще банкрот,
Слегка нахмурят судьи брови,
Но не нарушат рамки квот.
2000 год.
Мосгорштамп (Мосгорсуд)
Разврат и зло дворца Фемиды
Разносят в мир позор и срам.
В темницу мрачную Аида
Священный превратился Храм.
Там не Фемида, там мегеры
Неправый отправляют суд.
Страшней клыков и лап пантеры
Жестокий женский самосуд.
Невнятна речь, бесцветны лица,
И взгляды хмуры и косы.
Легла, как кость, надбавка в тридцать
На правосудия весы.
Та цифра проклята навеки -
Причина гибели Христа.
Вот отчего дрожат их веки,
И так фальшивят их уста.
Рабы комфорта и уюта,
А не божественных идей.
За те же тридцать, что Иуда
Мордуют тысячи людей.
Не Бога - именем народа
Вершат постыдные дела.
Никак души Творец природы
Лишил их чудные тела.
Они не юны и не стары,
И все бездушно холодны.
Страшит не так их Божья кара,
Как гнев земного сатаны.
Им за столом чумного пира
Людской не слышен плач и стон.
Создавшим во грехе кумира
Чужды и совесть, и Закон.
Неуязвимостью беспечны,
Чей разум властью опьянен.
Но дни земные быстротечны
И Высший Суд не отменен.
2001 год.
Грабли Истории
Веками тщась затмить величье Рима,
Не в силах одолеть тщеславья рок,
Москва, извечной завистью ранима,
Вновь оживила пагубный порок.
Сочтя урок Истории за давность,
Поддалась искушенью сатаны,
И из одной рванув в другую крайность,
В заклад вручила душу всей страны.
И засияли царские палаты,
Вдыхая жизнь в имперскую мечту,
За золотым укрывшие окладом,
Ограбленных народов нищету.
Дивит размахом мир Москва-кутила
И роскошью кремлевского двора,
Бесстыдство чье так щедро оплатила
Растущая без детства детвора.
Внимает Запад новым фанфаронам,
Жирующим у власти рычага,
Не ведая страданья миллионов,
Лишенных и надежд, и очага.
Клонированы храмы и сословья -
Реликт давным-давно минувших лет.
Кому все это – повод для злословья,
Кому – предвестник социальных бед.
В соседстве с толерантностью Европы
Религий вызревает фанатизм,
Покорные подталкивая стопы
В грядущий неизбежный катаклизм.
Известна цель любой неправой власти;
В ее стремленьи разобщить людей
И, во взаимных обвинив злосчастьях,
Удерживать в наброшенной узде.
Но праздник послушания не вечен.
Развеет жизнь масс-медиа дурман,
Прикрыл что златоустов красноречьем
Тотальный и кощунственный обман.
Достаточно поверхностного взора
На пропасть унизительной нужды,
И семена безмолвного укора
Взойдут ростками яростной вражды.
Хранят страницы пыльных хрестоматий
Апофеоз столетий грабежа,
Когда врагами разделила братьев
Обычная крестьянская межа.
Руины не сравнимы Сталинграда
С крушеньем Вавилонского столпа.
Здесь человека дух восстал из ада,
Там ад творила злобная толпа.
Еще свежи Истории примеры,
И не уйти России от судьбы,
Когда сольются языки и веры
В один язык, но классовой борьбы.
2001 год.
Переполох
За стеной кремлевскою громко бьют в набат -
Бес проник в Правительство, Думу и Сенат.
Всюду перевертыши, контра и враги.
Президенту, Господи, срочно помоги!
Экстренный молебен отслужил Алексий,
Жириновский смачно намекнул о сексе.
А Грызлов, напомнив всем нам о «Единстве»,
В МВД решился истребить бесчинства.
Прокурор Устинов тщетно гасит страсти,
Зная о природе вспыхнувшей напасти.
Оборотнем нынче оказался каждый.
Многие успели обернуться дважды.
Все, кто присягнули миру капитала, -
Те, что из парткомов или генералов,
Разом изменили клятвы и присяги,
И страшней России гуннов и варягов.
Крепко власть повязана общею виной,
Против рода русского вставшая стеной.
Нет средь них невинного, нет их никого.
Все они – преступники! Все - до одного!
Коклюш демократии, к счастью, излечим.
К козням плутократии сыщутся ключи.
Петухами красными полыхнет Земля.
И колов осиновых хватит для Кремля!
2004 год.
Голубой ренессанс
Голубой окрас Прокуратуры -
Не охранке царской реверанс,
А своей карательной структуры
Прошлого зловещий ренессанс.
Словно ледяной могильной стужей
Пронизало властный коридор,
Отморозив и глаза, и души,
Выждавших ползучий термидор.
Трепетно Вышинского покои
Сберегли уклад известных лет.
И реваншем мстительно настроен
Каждый прокурорский кабинет.
Голубому цвету линий узких
Нынче прокурор особо рад,
Ведь жандармов функции в нагрузку
Выше всех и званий, и наград.
Оттого, что с новой униформой
Возрожден насилья механизм,
Встроивший в рутину скрытой формы
Паранойю масок и цинизм.
Можно им теперь плевать на право,
Не стыдиться за публичный бред,
Если в политической расправе
Надо отыскать корыстный след.
Исполнитель ревностный заказов,
Флюгер в политических ветрах,
Помнит прокурор и о наказе
Поселять в народ животный страх.
Но не затолкать в бутылку джинна,
И Россию в стойло не загнать.
Только безнадежные кретины
Прошлое пытаются догнать.
2004 год.
Кариатиды
Феминистки все пороки власти
Связывают с главной из причин -
С дефицитом женского участья
В этой монополии мужчин.
В череде привычных словоблудий
Схожим утвержденьям нет числа.
Как и женским квотам в Правосудье -
В главной весовой Добра и Зла.
Сколько их, к сомнениям не склонных,
В мантиях поверх дебелых тел,
Как кариатиды, как колонны
Подпирают властный беспредел.
Счета нет и девицам-атлантам,
Обеспечить призванным надзор,
С жалким унизительным талантом
Обнажать публично свой позор.
Непомерным грузом бремя власти
Придавило женственную суть.
В их глазах ни радости, ни счастья,
Только что-то серое, как ртуть.
Без намека на Закон и Право,
Устремив пустые взоры ниц,
Суд вершат, похожий на расправу,
Тысячи суровых серых лиц.
Ни следа от женского начала.
Словно ущемлен центральный нерв.
Что-то есть от троек трибунала
В ледяном бездушье этих стерв.
Но холодным каменным обличьем
Им не скрыть пристрастий роковых,
Что лежат за рамками приличий
В рамках указаний волевых.
Алчность, зависть, женская гордыня,
Блуд и лень, чревоугодье, гнев -
Вот их вклад во властную твердыню.
А не аскетичность старых дев.
2004 год.
Кассационная жалоба
Как стерпел ты, Правый Боже,
Правосудия вельможу,
Что фальшивил гнусно в хоре
При солисте прокуроре.
Бред собачий обвиненья,
Без купюр приткнув в решенье,
Сам признал вельможный барин,
Кто в суде над ним хозяин.
К инвалиду костоломы
Применили право лома,
Приурочив к дню рожденья
Мерзость клятвопреступленья.
Как бандиты, сбившись в стаю,
В ночь разбоем промышляют.
Перевертыши со страстью
Упивались силой власти.
Тяжкий комплекс права силы
Не сумели скрыть громилы.
Влезли все в дерьмо по уши,
Испоганив честь и души.
Ядом мстительной расправы
Сражены Закон и Право.
Зуб - за зуб, за око – око.
Вразуми, Господь, их строго!
29.05.2004 г.
Студентке юридического факультета
Изнутри ты светишься дивною красой.
Свежестью сравнимая с утренней росой.
Очи изумрудные звездами блестят,
Источая радостью пьяный аромат.
Спелостью очерчены юные уста,
Прелестью чувствительной льется красота.
Нежностью пленительной трепетно горя,
Чистотою девственной вешняя заря.
Стан твой восхитительный,
Ворожа, манит.
Сладострастным пламенем
Кружит и пьянит.
Сказкою неписанной,
Множа чудеса,
Водопадом роскоши
Плещется коса.
Легкую в движении, словно ветерок,
Ангелом рожденную, охраняет Бог.
Чудной райской птахою радуешь глаза,
Прославляя Господа, славя Небеса!
Черной ткани мантия
Не к лицу тебе.
Ни душой, ни разумом
Не перечь судьбе.
2004 год.
Колосс
Колоссом мрачным и безличным,
Что монстры древних египтян,
Верховный Суд гнетет привычно
Остатки веры россиян.
Подвалов мрачные темницы,
Во чреве скрытые суда.
Останки жертв его гробницей
От мира скрыли навсегда.
Кровавый меч тотальной власти -
В руках испытанных вождей.
Как шкуру змей сменил пристрастья
Со сменой нравов и идей.
Но тот же кодекс права силы
Царит в стенах на Поварской.
А Правосудия громилы
Внимают Пресне и Тверской.
Благообразные прохвосты
Усердны ревностно служить.
И прятать истину в коросте
Фальсификации и лжи.
Стезю избравшие порока,
Не тяготясь своей узды,
Они пожизненно, без срока
Не портят старой борозды.
Вердиктов авторы заумных,
Судебной практики рабы,
Хранят всевластие безумных,
Погосты множа и гробы.
Притворный сон ума и чести,
Отнюдь не происк сатаны,
А мера степени бесчестья,
Проклятье власти и страны.
Взывая к Господу о чуде
К России молим снизойти.
Но там, где дремлет Правосудье,
Творцу опоры не найти.
2004 год.
Слово и дело
Златоуст кремлевский крепит вертикаль,
Ломом выпрямляя властную спираль.
Из руин пытаясь павших пирамид,
Авторитаризма возвести гранит.
Чует, что иначе быть большой беде -
Не простят народы черный передел
Власти той, что создал грязный черный нал,
Да большою кровью сбитый капитал.
Тщетно примиряя капитал и труд,
Робко потревожил мафиозный спрут.
Но по доброй воле бизнес-криминал
Не очеловечит дьявольский оскал.
Рынок – он не пряник, а железный кнут,
И терпеть не станет высочайших пут,
А одной харизмой правящих мужей
Не найти консенсус с миром торгашей.
Залезать в бутылку не намерен джинн,
В ту, что раскупорил пьяный Аладдин,
И заложник чести вот уж сколько лет
Мечется не в силах отозвать обет.
Тут одна надежда между двух огней -
Больше камуфляжа для своих парней,
Больше прав спецназу, СОБРу и ОМОН,
Нравы дедовщины возведя в закон.
Верой и терпеньем крепок русский дух!
Но терпенью время – жареный петух.
Так что горнолыжник и знаток у-шу
На уши не всуе вешает лапшу.
Сообщил, к примеру, страждущей стране,
Сколько миллиардов в царственной казне.
Полагая новость эта, как бальзам,
Успокоит души нищим и бомжам.
Вспомнил о возврате западных долгов,
Сделавших друзьями классовых врагов,
Умолчав, что Ельцин брал иудин транш
Проплатить кулацкий подленький реванш.
Сотню миллиардов бросил на игру,
Сгинувших бесследно в черную дыру.
Но поскольку старый Аладдин был пьян,
Долг вернуть святое дело россиян.
А в самой России громче гнев и стон,
Что вот-вот сольется маршами колонн.
Сколько ж надо выдрать душ еще и шкур
На потребу алчных банковских структур?
Нет тепла и света, плачут старики,
По подвалам мерзнут дети-босяки.
Без работы жены и отцы семей.
Словно в плен Россию взял Горыныч-змей.
Миллионы русских на родной земле
Лишены гражданства дурнями в Кремле.
Бросили их, точно раненых солдат,
И Главком Верховный, и Охотный Ряд.
Не тревожит разум алчущих властей,
Как призреть немощных, старых и детей.
Им в стране бездомных, нищих и сирот,
Лишним оказался собственный народ.
Помнится, Дзержинский, при пустой казне,
Всех детей бездомных выискал в стране.
Вычистил от воши, вымыл и одел,
Приобул исправно и теплом согрел.
Позже, в сорок первом, Ладогой в метель,
Из кольца блокады Кремль спасал детей.
И должны об этом помнить и гарант,
И его кремлевский питерский десант.
Нет и быть не может пользы от казны
Той, что управляют сукины сыны.
Без труда людского ценный драгметалл -
Кладбище сокровищ, а не капитал.
Затолкав Россию в западный расклад,
Как базар ресурсов и отходов склад,
С дивидендов грязных макромудрецы
Нагло раскупают яхты и дворцы.
Есть и меценаты, те, что в кураже
Оптом прикупают яйца Фаберже,
Ну а Президент наш с робостью пажа
Просит инвестиций из-за рубежа.
Согнута дугою, как рессоры сталь,
Бизнесом преступным власти вертикаль.
А партнерством с властью предоплачен счет
За карт-бланш и дальше грабить свой народ.
Не смогли на танках ни Манштейн, ни Гот
Сердце взять России и ее оплот.
Взял Москву без боя и могучих бронь,
Как когда-то Трою - лжи Троянский конь.
Пятою колонной дьявольский искус
Поразил народов вековой союз.
Поманил, как манят в жажду миражи,
Выставив соблазном чудо-витражи.
На народ российский, ставя скорбный крест, -
Вспомни, Кремль Московский, Сталинград и Брест.
Выживет в подвалах армия сирот –
Будущий могильщик нынешних господ!
2004 год.
Пора!
Зовет труба под красные знамена,
Зовет призывно честные сердца,
Чтоб каждый россиянин оскорбленный
Исполнил роль судьи, а не истца.
Чтобы народ от дремы встрепенулся,
Испив пиалу горькую до дна.
Протер глаза и, наконец, проснулся
От бездны летаргического сна.
Прозрение уже не за горами.
Труби, трубач, буди честной народ!
Страна вконец разграблена ворами.
Настало время гнать весь этот сброд!
Они, как в сорок первом оккупанты,
На запад нагло с нашенских земель
Вывозят и богатство, и таланты,
Втравив в сознанье либеральный хмель.
По всей стране их пятые колонны,
Внимая центрам из-за рубежа,
В эфире глушат ропот, гнев и стоны
Осознающих ужас грабежа.
Трубите трубы, бейте барабаны,
Покой взорвите мертвенной тиши.
Пока мы спали, оборотень пьяный
Предательство злодейское свершил.
Поруганы вчерашние святыни,
На подвиг призывавшие и труд.
И вся страна смиренна, как пустыня,
Превращена в оазис для иуд.
Знамена наши спрятали в музеи,
Стереть стараясь в памяти сердец,
Как в сорок пятом возле мавзолея
Прошли с победой дед или отец.
Мы вновь должны в строю едином слиться
И выполнить священный их завет -
Чтобы на Красной площади столицы
Всегда победно реял алый цвет!
2004 год.
Идущим вместе
Идут они, толком не глядя куда,
Детишки буржуев и дети труда.
Идут пока вместе, не зная о том,
Что вскоре настигнет их классовый гром.
Пока еще вместе сжигают в огне
Правдивые книги о нынешнем дне.
О том, как вожди их, устав от идей,
Решились ограбить советских людей.
Разбоем отняли, как батька Махно,
Все то, что народам с рожденья дано, -
Богатства морских и подземных глубин,
Энергию солнца и гидроплотин.
Как вместе присвоили телеэкран,
Чтоб скрыть от народа циничный обман,
Чтоб правды слова не взорвали покой,
И ложь не пролилась кровавой рекой.
А «вместе идущие» веры полны,
И снятся пока им радужные сны.
Как к раю земному идут чередой
И как родились под счастливой звездой.
Не ведают, жертвы холодной войны,
Что власть капитала – погибель страны.
Не думают, вместе шагая, о том,
Что жить им придется наемным трудом.
Не знают промытые прессой мозги,
Идущие в тьме и не видя ни зги,
Что выгода – стимул единственный тех,
Кто вместе собрал их для личных утех.
Но время придет, и они подрастут,
И шоры с их глаз непременно спадут.
Единство расколет неистовства град,
Колонны протеста и строй баррикад.
2004 год
Бассманное правосудие
Оставь надежду, в суд входящий.
Здесь душ и разума разор,
Здесь нет щита, здесь меч разящий,
Здесь – правосудия позор.
Здесь, как нигде, видны воочью
Причины горестных невзгод.
Здесь зла мирского средоточье
Терзает собственный народ.
Здесь, небожителей низвергнув,
Устои боговы крушат.
Здесь мракобесие и скверна,
Здесь монстры судьбами вершат.
Здесь в неразрывной, прочной связке
Судья, надзор и казначей.
А беспристрастия повязки -
Лишь маски хмурых палачей.
Земные блага приглушили
Здесь страхи Страшного Суда,
А компромиссы сокрушили
Понятья чести и стыда.
Здесь в благодарность привилегий
Всегда всей ширью мантий-шкур
Прикроют задницы коллегам
Из исполнительных структур.
Здесь не отменят нормы акта,
Абсурдный подыскав предлог.
Хотя де-юре и де-факто
Тот акт заведомо убог.
Процессуальные уловки,
И права римского реликт.
Труда здесь не составит ловко
Потребный вынести вердикт.
Здесь шулера от правосудья
Простой шестеркой бьют туза.
Не око здесь Творца вас судит,
А оловянные глаза.
И от того под сводом храма,
Что призван истину рождать,
Ложь, словно смрад у сточной ямы,
Себе снискала благодать.
Тот храма свод - всем крышам крыша,
Приют плутов и ловкачей.
Здесь, осудив невинных нищих,
Щадят виновных богачей.
Но если целесообразно
Распять публично богача,
Среди плутов благообразных
Сыскать несложно палача.
Российский суд – не щит Закона,
А меч булатный воевод.
Он столп толпящимся у трона,
Иным – зловещий хоровод.
2004 год.
Призрак бродит по России
Обретает призрак очертание
Гнева оскорбленного труда,
Грозным становясь напоминанием
Скорого и Страшного суда.
Ядовитый плод законотворчества,
Жизненный обрушивший уклад,
Словно по библейскому пророчеству,
Распахнул врата в грядущий ад.
Авторы сплошной приватизации,
Созданного Богом и трудом,
Избирая будущее нации,
Выбрали Гоморру и Содом.
Власти конвертируя могущество,
Кланы доморощенных элит,
Обрели народное имущество,
Волчий нрав и волчий аппетит.
Но медвежью жуть парламентариев,
Учинивших хищный передел,
Егерями люмпен-пролетарии
Разглядят в оптический прицел.
Пошлый макияж эксплуатации,
До поры скрывающий беду,
Обагрится кровью сатисфакции,
Пуще, чем в 17 году.
Взнузданный кремлевскими абреками,
Боливар, не выдержав, лягнет.
И, разлившись огненными реками,
Полыхнет Россия, полыхнет.
2006 год.
Хроникеры
Без стыда, без совести, без чести,
Но у всех одна и та же страсть.
Выставить бы их на Лобном месте,
А они нахально прут во власть.
Сущностью - сообщество бандитов,
И повадки те же, и жаргон.
Эти знатоки и эрудиты,
Всю страну поставили на кон.
Не скрывая спесь свою и барство,
С видом общепризнанных элит,
Дурит и народ, и государство
Этот криминальный монолит.
Зеркало ученой обезьяны,
Выросшей в питомнике Сухум,
Ищет в нашей хронике изъяны,
И смакует, как рахат-лукум.
Нам не о героях Ленинграда,
По заказу питерской шпаны,
А про людоедов в дни блокады,
Травят душу сукины сыны.
Разве не с Рублевки дети ада,
Словно по веленью сатаны,
В людоедов нынче без блокады,
Превращают жителей страны.
Как сердца собачьи в лихолетье, -
Вот о чем резон поговорить.-
За одно смогли десятилетье,
Все у нас отнять и поделить.
2006 год.
Тревожные размышления
Год за годом, безмолвно страдая,
Верим, любим, надеемся, ждем,
О России Великой мечтая,
К потрясеньям великим идем.
Искушеньем в забвенье впадая,
Безучастно по жизни бредём.
Как когда-то Христа предавая,
На Голгофу Россию ведем.
Безысходно тревожась ночами,
Утверждать с сожаленьем берусь,
Что не может с торговцами в храме,
Стать Святой и Великою Русь.
Обобрав континенты и страны,
Этот хищный, грабительский род,
Изощряясь в приёмах обмана,
Разоряет российский народ.
Осознавшим губительность розни,
Оглянуться пристало вокруг,
И пресечь сатанинские козни
Вездесущего дьявола слуг.
2006 год