Посвящено В. С.
Молитва
Господи, что за боль!
Хуже удара ножом.
Выкарабкаться позволь,
Выползти хоть ужом.
Веру опять обрести,
Руки станут сильней.
Господи, ты прости
Слабость души моей.
Верила, что сильна,
Верила, что смогу.
Каменная стена,
Глина на берегу.
Скользко по ней идти,
В стену упёрлась лбом.
Можно её обойти…
Много ли проку в том?
х х х
Был моим – и не моим.
Был чужим – чужим остался.
Счастья миг неповторим,
Повторять ты не пытался.
На закате приходил,
На рассвете уходила.
Добрым был, жестоким был.
Ты играл, а я любила.
По щеке слеза, слеза…
Был талантлив и бездарен
Ты. Как камень бирюза.
Тот, который не подарен.
Из цикла “Без июня”
1.
У нас с тобою не было июня.
Был лишь декабрь, сумрачно-слепой.
И я любовь растратила бездумно,
Отогревая ею холод твой.
Каким тогда безумным было время!
Летело и ползло, и день за месяц шёл.
А я мечтала – вот уйдут метели,
Как нам весною будет хорошо!
Но вот уж две весны, уже второе лето,
Ещё чуть-чуть – и нет, растает без следа…
А я-то думала, что невозможно это –
Так долго быть счастливой без тебя.
А двор засыпан тополиным пухом –
Прошедшая зима мне отдаёт долги.
И я поверю вновь ожившим слухам,
Что мы с тобою больше не враги.
2.
Ещё июнь. Тепла глоток.
И наша встреча облегченья
Не принесла. Таков итог
На грани самоотреченья.
Таков итог, таков урок –
Смешной, нелепый и бездарный.
Тому, кто столько лет берёг
Слова любви и оправданья.
Я ненавижу этот пух –
Он вызывает аллергию.
И пыльным городом разлук
Иду, слепая от бессилья.
Таков итог. А дальше как?
Переживём, переболеем?
Скупец июнь чужой пятак
Не разменяет, не посмеет.
3.
Время не лечит. Не лечат страданья,
Не лечит душевная боль.
От безысходности увяданья
Тихо стареет любовь.
Пусть умирает. Поскольку это
Уже не любовь, а страсть.
В душном безумии жёлтого лета
Немудрено пропасть.
Грустное дело – зализывать раны.
Впрочем, уже не впервой.
Время не лечит, не лечат страданья,
Не лечит душевная боль.
х х х
Мы с Вами знакомы? Простите,
Я что-то Вас не припомню.
Я так занята, мне нужно
Скорее идти домой.
А чувствам в груди так тесно,
О, только б не выдать взглядом,
Что я Вас уже узнала
И встречи этой ждала.
О ней я ночами мечтала
И думала, как окину
Вас взглядом без интереса –
Смогла наконец отомстить!
Но вот она, эта встреча –
Случайная? Ожидаемая!
И я вперекор мечтаниям
Руки хочу протянуть.
А Вы совсем не меняетесь –
Такой же самонадеянный.
И в Ваших глазах насмешливых
Уверенность всё жива,
Что я без лишних сомнений
Шагну Вам, желанный, навстречу.
Прекрасно зная, что Вы мне
В ответ усмехнётесь опять.
х х х
По натянутой струне – лезвием!
Ох, и зазвенит, лопаясь!
И пойдут, пойдут гонцы резвые
О моей судьбе вещать – пропасти.
Мол, жила-была одна смелая,
С головой дурной и отчаянной,
А теперь одно – простынь белая
И кольца нет обручального.
Нас не слушала девка бедовая,
А теперь уснёт под осиною…
Нет, гонцы! Давай песню новую!
Буду жить ещё, буду сильною!
х х х
От гостиницы до дома твоего
Два квартала – ну всего-то ничего.
От гостиницы до дома твоего
Пролегло пятнадцать месяцев всего.
Мне не трудно этот путь преодолеть,
Мне не страшно в твои окна поглядеть.
Только знаю я – всё это ни к чему,
И не нужно это дому твоему.
х х х
И в полусумраке притихшего двора,
Устав разглядывать слова, захлопну книгу.
И даже мысль, что где-то беды, дикой
Покажется, столь явная вчера.
Ах, этот тополиный двор, прохладно-добрый,
В дорожках из бетонных плит, квадратно-серых.
Здесь днём сидят в тени пенсионеры,
О жизни, о судьбе, о детях спорят.
И мягкое тепло струит асфальт прогретый,
И шепчут тополя о вечных тайнах жизни…
Пусть где-то горе, мировые катаклизмы,
Вы в этом дворике меня оставьте, беды…
х х х
Сегодня нет. Есть завтра и вчера.
Есть мысли – эти спутники разлуки.
И болью резко выкручены руки
В бессилии дождаться до утра.
Сегодня нет. Есть только слабый путь
Из прошлого в темнеющую даль.
И я прошу – надежду мне отдай,
Чтоб здесь меня держало что-нибудь.
х х х
Мы, кажется, были с тобой знакомы
В том городе, куда
Я приезжала ненадолго –
На две недели.
И время
Словно замедлило свой бег…
А потом мы прощались у подъезда.
Была тёмная южная ночь,
И тополя шумели,
И о чём-то шептались листья винограда,
Обвивавшего маленькую беседку.
А на балконе кто-то играл
Незнакомую красивую мелодию.
Ты сказал, что ничего
Не кончается, что я вернусь
Сюда через год.
И всё будет так же:
Ночь, тополя и этот
Незнакомый гитарист.
А утром поезд, погудев на прощание,
Увёз меня из этого города.
Навсегда.
Господи, если бы это был не сон!
х х х
Ты уехал чуть раньше меня,
Я осталась и с летом прощаюсь.
Мне, конечно, оно обещает
Возвращение день ото дня.
Даже море скучает со мной.
Я стою на его берегу,
Я уверена в том, что смогу
Быть одна. Как спокойно одной!
Одиночество вовсе не страшно –
Лгу другим, как лгала и себе.
Но твою голубую рубашку
Я всё взглядом искала в толпе.
х х х
Купальный кончался сезон,
И небо всё чаще хмурилось,
Пустели нарядные улицы,
Скупой источая неон.
И ветер обрывки афиш
Лениво листал под дождём,
И будто шептал: “Подождём…”
В осеннюю сизую тишь…
х х х
Как-то всё кувырком,
Как-то всё под откос.
Без оглядки, бегом,
На износ, на износ.
Столько дел, столько бед,
Всё понять, всё успеть,
На вопросы ответ
Не найти, не суметь.
И однажды во сне
Чуть замедлить шаги:
Это всё обо мне –
Подожди, не беги!
х х х
Двадцать минут до посадки,
Двадцать шагов вперёд.
Чтоб нас отвезти к самолёту,
Автобус сейчас придёт.
Оглядываюсь в ожиданье –
Вдруг кто-то задержит меня…
Кажется мне слезами
Дождливая серость дня.
Двадцать минут до посадки,
Двадцать шагов к тебе.
Осталось лишь попрощаться
Со всем, что оставлю здесь…
На трап, эти мысли отбросив,
Шагаю, себя кляня…
«Останься», - город попросит
Нелётной погодой меня.
х х х
Я завтра утром улечу.
Сегодня наш последний вечер.
К губам я прижимать хочу
Вот эти пальцы. Бесконечна
Дорога за окном. И в даль
Спешат, спешат машины, люди…
В глазах застывшая печаль
Нас долго беспокоить будет.
Я завтра утром улечу.
Не будет нас, мы будем врозь.
И, может быть, я научусь
Об этом вспоминать без слёз.
Весна.
От себя опять не убежала.
Кто мечтает, видно, обречён.
Гололёдом глаз глядит устало
Улица моя, мой страшный сон.
Серо-жёлтая размытая дорога
В даль и вверх настойчиво зовёт.
Постою немного у порога –
А туда ли путь мой приведёт?
Теплотрассы щерятся с издёвкой
Дырами, как редкозубым ртом.
Ночи белые, как яркая обновка
Воцарились в городе пустом.
х х х
Не разрушай мой мир – он неприкосновенен.
Не для тебя таким был создан он.
Пусть каждому из нас свой срок отмерен,
Мы всё надеемся, что будет он продлён.
И всякий раз, теряя силы (странно,
Ещё мечтаю что-то в жизни совершить!)
Я ухожу в себя, в свой мир, в свой город тайный,
Брожу по тёмным улочкам души.
И знаю наперёд – сомнения не душат –
Без разрешения в чужой не входят дом.
Я назову того, кто хочет в мою душу
Войти без разрешения – врагом.
х х х
Я не буду писать некролога
О так рано умершей любви.
Ни единого слова и слога
Не потрачу на муки свои.
Захотел и ушёл. Ну так что же?
Пусть с другой. Да не в этом беда.
Ты прохожий, что в пыли дорожной
Своего не оставит следа.
Пыль развеется ветром капризным,
Иль прибьётся внезапной грозой.
Так бывает, наверно, и в жизни –
Боль смывается горькой слезой.
Экспромт.
Возьмите меня в жёны,
Я буду очень прилежной:
Я буду стирать одежду
И чистить утюг сожжёный.
Я буду готовить на ужин
Всё то, что вам нравится, милый,
И покупать в магазинах
Буду то, что действительно нужно.
Я брошу свои побрякушки,
Бусы, кольца, браслеты.
Я буду прилично одетой,
Не буду рыдать в подушку.
Застынете вы поражённо,
Когда брошу я сигареты…
Послушайтесь, милый, совета –
Не надо меня в жёны!
х х х
Я так устала от цинизма!
Сидим компанией курящей
И говорим о смысле жизни,
Не этой жизни – настоящей.
Где всё так просто и так сложно,
Где есть любовь, и нет разлуки,
Где есть протянутые руки,
И нет поступков осторожных.
А здесь – одни косые взгляды
Да разговоры кто, да с кем…
А ты сидишь со мною рядом
И молча куришь – глух и нем.
Смеюсь, пою, шучу, играю,
От боли становясь сильней.
И обречённо придвигаю
Пустую рюмку – ну, налей.
х х х
Странные мысли приходят в гостинице,
Словно чужие видения чудятся.
Пепел давно с сигареты не сыплется,
Тлеет, сереет. Не спится. Не любится.
Мнится, что где-то иначе случается,
То, что в гостинице было – не истинно.
Серпик луны в чёрном небе качается,
Будто добраться мечтает до пристани.
Странные мысли – ни боли, ни горечи.
В стылой тиши изумляет пророчество –
Опустошение – не одиночество,
А одиночество – не одноночие.
х х х
Ах, одиночество, единственный мой друг!
Опять по этой улице вдвоём
Бесцельно, молчаливо мы идём,
Не замечая никого вокруг.
Не то, чтоб мне с тобою по пути,
Но знаешь, когда слёзы по лицу,
Когда пытаюсь улыбаться подлецу,
Ты помогаешь силы обрести.
Я всё тебя пытаюсь обмануть,
Но в толчее знакомых и подруг
Ты, одиночество, единственный мой друг,
Мне помогаешь искренность вернуть.
х х х
Никому до меня нет дела,
Ни до боли моей, ни до счастья.
Слишком ветрено и неумело
Возводила я замок прекрасный.
Возвела – и с каким-то испугом
Наблюдала – что дальше с ним будет.
Со стеклянно-пронзительным звуком
Он обрушился, раня мне руки.
Что до крови – пусть хлещет, не жалко,
Не страшит меня это нисколько.
Помоги мне, ведь я с этим замком
Разлетаюсь на сотни осколков.
Кто в стекло превратил моё тало?
Сквозь стекло ярче солнечный свет…
И тебе до тебя нет дела –
Ни до боли моей, ни до бед.
х х х
Любви не скроешь, как не скроешь боли.
Они похожи, только в цвете глаз
Различны. Уж не от того ли
Они так схоже поражают нас?
Похожи. Исступлением и страстью
И излечимостью своею, но
С любовью сразу к нам приходит счастье,
А после боли ощутимее оно…
Из цикла “Духи “Реноме”
1.
Мне хотелось заболеть,
Заболеть и умереть,
Только чтоб тебя заставить
Хоть о чём-то пожалеть.
А потом сказать, очнувшись,
Очень мило улыбнувшись:
“Здравствуй, милый, как дела?
А ведь я не умерла!”
Ты спокоен. Неужели
Я во сне? На самом деле!
Ты спокоен, мой родной,
И в кино идёшь с женой.
2.
Как клетка – дом.
Как птица – злость.
И боль о том,
Что не сбылось.
Как берег – ты.
Как ветер – я.
Как сон – мечты,
Что я – твоя.
3.
Выстрел звонка. Успокойся.
Не надо бежать к двери.
Возьми себя в руки, не бойся.
Ни слова не говори.
В кресло вожмись и молча
Слушай. Уйдёт сейчас.
Когда-нибудь надо закончить
Игру в перестрелку глаз.
Шаги по лестнице или
По сердцу? Давя каблуком,
Уходят мечты голубые
О счастье. О нём. Ни о ком.
4.
Надоело притворяться,
Видеть, слышать и – молчать.
И к подушке прислоняться
Вместо тёплого плеча.
Надоело ждать чего-то
И украдкой взгляд ловить,
И бояться, что об этом
Снова станут говорить.
Ты о том, что я остыла,
Расскажи своей семье.
Запах горя перебила
Я духами “Реноме”.
х х х
Иней осыплется с веток,
Изморозь тронет ресницы.
Тень уходящего света
Синим на щёки ложится.
И в синеве предвечерней
Кажутся ближе глаза.
Круг колдовской не очерчен –
Как мне о главном сказать?
Жертвую всем ради слова –
Грешнице всё нипочём.
Милый ты мой Казанова!
Ты здесь совсем не при чём!
х х х
В этом слякотном крае весна.
А в весенней душе шторм.
Средь блуждающих мыслей со дна
Поднимается вопрос – и что?
Многоточия, как волн гребешки,
От ударов ветра крошатся в пыль.
Не заметив, как за грань перешли,
В затруднении и я, и ты.
Где вопрос, а где ответ – знак
Препинания не ставится уж.
И никто не знает, выглядят как
И родство, и разобщённость душ.
Из цикла “Венские этюды”
1.
И, наслаждаясь собственной ненужностью,
Брожу по венским уличным кафешкам.
И по-немецки так нарочито небрежно
Общаюсь тихо голосом простуженным.
“Warum so traurig, du sch;ne?” –
Усталый кельнер меня спросит.
Обрывки фраз и мыслей носит
По голове моей опустошённой.
И солнце заходящее так нежно
Лучами мою кожу обласкает,
Как будто оно чувствует и знает
Твоих прикосновений неизбежность.
А голос твой далёкий и недужный
Нездешний ветер гонит по эфиру.
А я сижу и допиваю пиво
Там, где былое глупо и ненужно.
2.
И снова я играю с чувством в прятки.
И, укрываясь тысячами вёрст,
Сначала убегаю без оглядки,
Потом тоскую горько и всерьёз.
И всякий раз я забываю, если
Оно со мной, оно внутри меня,
То даже старые, заезженные песни
Такую боль способны причинять!
И, проживая, как последний, каждый день,
Мечтаю, чтобы чувства замолчали.
Как одуряюще цветущая сирень
Меня сбивает с настроения печали!
3.
Ещё не знаю, что я напишу.
Быть может, то, что я брожу по Вене?
И что цветущими тюльпанами дышу,
И ветерок вечерний холодит колени?
Быть может, то, что на душе покой,
Колокола звенят на Штефана соборе…
И под Мари-Терезии рукой
Я понимаю – побеждаю в споре
Сама с собой, с судьбой, с тобой,
Со всеми, со всем миром даже…
И пусть свободы не даёт любовь,
Но мы-то ей об этом не расскажем!
4.
Я прихожу сюда каждое утро –
На крохотный пятачок перед отелем.
Где маленький пивной ресторан
И шпили собора вдали.
Узкий дом, похожий на парусник,
На полном ходу остановленный,
Застывший в своём полёте
И врезавшийся в площадь.
А в нём магазин “Мона Лиза”,
В витринах – венчальные платья,
Надетые на манекены,
Глядящие грустно и сквозь тебя.
Что меня здесь привлекает,
На этой маленькой площади,
Холодной и грустной без солнца?
5.
Ну что ж, прощай. Последний снег затопчут
Прохожие на скользком тротуаре.
И побегут в весну в хмельном угаре,
Не замечая, как он, корчась,
Остатки белизны хранить пытался,
Не мог и на подошвах оставался.
И он не знал, как можно с болью этой
Справляться, если сверху давит глыба,
А будущее мертвенно и зыбко.
И видимый глазами остов света
Весь нервно заштрихован пустотой
И пограничной отделён чертой.
Он не хотел ни боли, ни тревог,
Он так был счастлив в этом мирозданье.
Любить хотел, и этим-то желаньем
Он сделал всё, чтоб прогневился Бог.
Любовь – не счастье. Это – Боль.
Любовь умрёт. Да здравствует Любовь!
х х х
В ирреальной субстанции сна
Настоящему места нет.
Сон в иные одежды одет –
Мыслей, чувств и тоски пелена.
В ирреальности сна придёт
И щекой прижмётся к плечу.
Это свойственно палачу –
Так наказывать тех, кто ждёт.
Возвращенье в реальность – боль.
Не наказывай больше так.
Это сущий, поверь, пустяк –
Две минуты во сне с тобой.
х х х
И рельсы сходились вдали,
И город остался где-то,
Раскрашенный солнечным светом,
Город сезона любви.
Ах, южная эта любовь,
В курортный сезон отцветает,
А я потихоньку мечтаю
О лжи твоих ласковых слов.
Прости меня, сезон курортный,
Что я строга к тебе без меры.
Оставь себе свои химеры,
Как ёлку в праздник новогодний.
х х х
В пантеоне мыслей, чувств и слов
Мы с тобой блуждаем в сотый раз.
И обрывки надоевших, старых фраз
Мы друг другу повторяем вновь.
Всё, что было, поистратилось давно.
Продано, прожито, перепето.
Что же мы с тобой опять, как дети,
Возрождаем старое кино?
Но как будто из небытия
Возникает неубитое родство.
Это преданного чувства колдовство –
Мы наказаны им ныне – ты и я.
х х х
Я думала, что больше никогда
Стихов писать не буду. Не даются.
Приходят и уходят, как вода
Стремится из расколотого блюдца.
Они даются слишком тяжело
И много сил душевных забирают.
А чувство – что? Пришло да и ушло,
Лишь боль потери после оставляют.
х х х
В промёрзшем тамбуре глотаю горький дым.
Стекают слёзы, обжигая и слепя.
Я к стёклам матовым, от инея седым
Прижмусь лицом. Сбегаю от себя.
Секунды, стрелки, километры, города,
Сливаются в невидимую нить.
Навстречу – горстью света – поезда.
Уснуть. Забыть. Проклясть. Похоронить.
х х х
Больничная серая простынь.
Больничная серость лица.
Как дальний, заброшенный остров
Ты издали мне мерцал.
Безумие – грех вселенский.
Зачем мне нести твой крест?
Расплакаться бы по-женски
И сделать прощальный жест.
Забыться. Уснуть. Засмеяться…
Но только закрою глаза,
Мне снова и снова снятся
Слова, что ты тихо сказал.
Сон
Мне приснились сегодня тундра
И последняя зимняя вьюга.
Забелила лицо снегом-пудрой,
Бился ветер мне в щёки упруго.
Не пройти, все дороги в сугробах,
Все пути мои снегом укрыты.
Только шепчет мне ветер: “Попробуй,
Этот дом стороной обойди ты”.
Я шагнула, а ноги увязли
В старой грусти, обидах, тревоге.
Только вспомнились детские сказки,
Как встречался волшебник в дороге.
Я взмолилась: “Колдун, помоги мне,
Подскажи, как до дома добраться!”
Лишь в ответ завывал ветер зимний:
“Ах ты, глупая, веришь ты в сказки…”
х х х
Я даже смерть из рук твоих приму,
Чтобы тебе не гибнуть одному.
И самою высокою ценой
Я заплачу за то, что ты со мной.
Я не считаю, я плачу сполна.
Твоя, моя оплачена вина.
И больше между нами нет стены –
Твоей, моей придуманной вины.
х х х
Я в этом городе чужая.
Но где же, впрочем, я своя?
Меня он солнцем провожает,
Своей улыбки не тая.
И вот я снова уезжаю,
Гудок прощальный кораблей.
Я в этом городе чужая,
А где же стану я своей?
х х х
Н. Лынёвой
Что ты сделала, Наташка?
Где теперь? Пустота…
И подумать даже страшно,
Что и я могла быть там.
Не найти теперь ответа,
Всё равно тебе сейчас.
Эх, Наташка, где ты, где ты?
Нет ни рук твоих, ни глаз…
Взял верёвку, как всё просто,
Оставайтесь, кто не смел.
Вам труднее будет во сто
Раз, кто не успел.
х х х
Иду по краю пропасти. Внизу
Единственный, любимый, но – холодный.
Случайно обронённую слезу
Согреваю в остывающих ладонях.
Пощёчиной в лицо ударил ветер,
Его рука необычайно тяжела.
Куда же ты уходишь, милый, где ты?
Разбита.
Искалечена.
Жива!
х х х
Всё дальше бежит дорога,
А горы – вот они, рядом.
И, взглядом их провожая,
Пытаюсь я угадать
Из них за которой светит,
Горит огонёк в печурке,
А ты рядом греешь руки
И вспоминаешь меня.
Я знаю, что всё несерьёзно,
Но мне словно снова двадцать,
И я не хочу считаться
Ни с правилами, ни с молвой.
И, словно с вершины Рай-Иза,
Взлетаю, расправив крылья.
Чтобы, глотнув свободы,
В объятьях твоих присмиреть.
х х х
Как смысла нет в безудержности слов,
Так смысла нет в разгадке сновидений.
Приходят и уходят. Тают тени…
А кажется сначала, что любовь…
Слоится небо красками. Закат
Причудлив в угасанье света.
Застыла без любви Елизавета.
На смерть идёт влюблённая Стюарт.
х х х
Как странно думать о тебе. Безмолвно
В пучину времени осыпались года.
Но вновь как сон, ночной кошмар повторный
Ко мне ты возвращаешься. Следа
Уж твоего во времени не сыщешь.
“Пора забыть”, - мне разум говорит.
Но если нам любовь дарит Всевышний,
То отчего тогда душа болит?
х х х
И не унять тоски и грусти.
Московский вечер, зелень тополей.
Тепло и тихо в комнате моей.
Лишь предвечерний отблеск тусклый
Бросает на пол солнце. Вскоре
Уж торопливо убегает прочь.
День затихает, превращаясь в ночь.
Лишь шум машин вдали, как море…
Есть в этом времени безумная печаль,
Как отблеск смерти в пароксизме сна.
Расцветших яблонь и сирени пелена
На город призрачную бросила вуаль.
х х х
В чужом жилище развела огонь
И временно его своим назвать пыталась.
Но на ночь я там всё же не осталась,
Чтоб, вспоминая, не жалеть потом.
На корточки присев у очага,
Я выгляжу коленопреклонённой
И робкой женщиной, внимающей покорно
Словам твоим мужским. Строга
К нам жизнь и вряд ли справедлива,
Любовной слабостью нас наградив стократ –
Лишь только встретишь полный неги взгляд,
Ах, как легко себя почувствовать счастливой!
Я сквозь огонь твой синий взгляд ловлю.
Сейчас мы вместе, в этом нет сомненья,
Но день придёт, исчезнет наважденье,
К другим уйдёт ненужное “люблю”.
х х х
Украду у безмолвия – слово.
Не даёт оно мне вдохновенья.
В перекрестии сна и забвенья
Не наказывай слишком сурово.
Украду у безвременья – вечность.
Час, секунду – и счастлива буду.
В переправленных формулах вуду
Воскрешая то боль, то беспечность.
Украду у безвластия гордость.
Разбросав все столбы по границе,
Одного не возьму – у больницы
Всю увечную, битую молодость.
х х х
В моей тоске, глухой и вязкой,
Я не могу тебя винить.
Ведь ты не в силах изменить
Ни слов пустых, ни клятв напрасных
Из вымысла возникших. Пусть
Вокруг всё рухнет – всё равно не вечно.
Я буду так же молча и беспечно
Молитву о любви читать. И грусть
Помехой не послужит. Много
Её нам отпускают. Просто
Закинь меня на необжитый остров,
Молиться буду одному я Богу –
ЛЮБВИ.
х х х
Мне дочь твоя сказала, плача в трубку,
Что ты сегодня этот мир оставил.
Пятнадцать лет пятнадцатым июня
Замкнулись и растаяли как будто.
А я мечтала всё о нашей встрече,
Пятнадцать лет во сне не видя даже.
Стихи писать однажды перестала,
Чтоб не спугнуть мечты полёт случайно.
Ушёл. И сразу в мире стало пусто.
Нет рифм. Стихов не будет больше.
А может, будут? Боль уходит тихо,
Легка её полуночная поступь.
Прощай, мой милый. Бог тебе судья.
х х х
Тихо тополь шептал об июньской утрате.
Что за месяц потерь и утрат!
Ветер звуки ночные ненужные прятал
В шёпот листьев и звёздный парад.
Тучи бродят, гроза недалече,
Электрички сигналят вдали,
В ночь уходит наскучивший вечер.
Сколько их – все прошли и ушли.
С каждым годом острее и ярче
Проживать угасанье весны?
Не смеёмся, от боли не плачем,
Замороженным чувством полны.
Переливчатый звук электрички.
Завтра – новая жизнь. Спать пора.
Сигареты, помада и спички.
Всё сложила? Проверю с утра.