Неслышно, сплетая, оттенки ночного дурмана,
Дымилась ваниль и вишневый настой табака.
Любовь растворялась под нежное пенье кальяна,
Божественный дух источала душа мундштука.
Сонливая нега, как призрачный житель видений,
Задумчивый взгляд опускала на ложе любви,
Где гейша, лаская, сплетала венок наслаждений,
И лезвием страсть разрезала нутро простыни.
Любовь расцветала, как сакура ранней весною,
И тело змеей извивалось в вишневом дыму,
И стебель кальяна украдкой дрожал под рукою,
В прозрачность кудрей, заплетая, свою седину.
Здесь взгляд созерцанья раскован изгибами тела,
Где шелк кимоно водопадом струился к ногам,
Распущенность ласки пьянила восторг до предела,
И души молились в безумном порыве - богам.
Величие страсти раскрылось, как девственный лотос,
Забвения тень от кальяна скользнула в постель,
Где спелое семя ронял созревающий колос,
И гейша, лаская, качала любви колыбель.
Но ночь ускользала, даря аромат сновидений
От близости тел, что сплетались в эфирном бреду,
Безумие страсти застыло в объятьях мгновений
Под шёпот кальяна в ванильно-вишневом дымУ.