Здесь больше не журчит живая речь.
Едва заметны в зарослях крапивы
косой плетень, разваленная печь...
Над пустырём топорщась сиротливо,
стоит журавль, нескладный исполин.
Внизу под ним, в очерченном квадрате,
скользит за грань венца усталый клин
его свободных небо-сводных братьев.
Журавль скрипит... Грядёт его черёд
лететь в края, откуда нет возврата, -
последний и единственный полёт
в бездонный космос чёрного квадрата.
И на прощальный журавлиный клик
глухим протяжным гулом отзовётся
глубинный дух покинутой земли
из темноты заросшего колодца.