игрушечный кинконг, взвалив бабищ на плечи,
шагал по крышам чьих-то там домов.
из коммунальных окон доносились речи:
кто там топочет, словно мамонт он?
но царь зверей (по возрасту и массе,
по цвету глаз и шерсти на груди)
был равнодушен к рыкающей массе –
он так устал от шумных городов!
он предвкушал: бабья теперь навалом,
вот заживу на пальме вековой,
как падишах – в объятиях и страсти
шести обворожительных кинконгш