модно не заниматься любовью, а обустраиваться войной.
из кружки в кружку переливать воду, разговаривать с тишиной,
взрывать сундуки, чтоб по локоть покрылись пеплом.
перебрасывать эту ночь за эн тысячи километров.
и еще в площадях давно заскучавшего дневника
выжигать "дурак". зачеркивать букву ка.
босиком по гвоздям. босиком танцевать на границах голгоф.
и не мыслить уже, но еще не тонуть в абсурде.
взять бы слов да побольше, но едва ль наскребу на слог.
за холмами есть люди, у которых еще есть бог.
и наверное, это самые счастливые люди.
а у меня нет бога, зверя и человека.
тяжкий я и голодный. кто-нибудь, пожалейте.
флейтами пожалейте. пулями пожалейте.
модно не заниматься любовью, а жечь на свечке,
прилетать орлом и выклевывать чью-то печень.
эта ночь пахнет дикой сиренью и мыслями кастанеды,
точками в предложениях. низко нависшим небом.
низко нависшим лбом над косточками ладоней,
острыми выхрипами, что, мол, ничего не помню,
совсемничегонепомню.
в площадях ошалелого дневника
пахнет терпкой, придушенной наспех заразой,
той, что дырами в легких, нулем в словах
обрывает дыханье на полуфразе.
начинает противно дрожать рука
в такт неровному ритму межреберной грыжи.
там есть розово-желтые облака.
и никто там не болен. и каждый выжил.