На Рейне осень. Зеркало реки
Становится морщинистым от ряби,
Написанной как будто от руки.
Ползут неторопливо и по-крабьи,
Расталкивая воду, катера.
И ветром опрокинут и развеян,
Смолкает звон стекла и серебра
Открытых ресторанов и кофеен.
На Рейне осень. Тая на глазах,
В дрожащей зяби очертанья меркнут,
И в бледновато-серых небесах
Кружится рыжеватой точкой беркут,
Напоминая одинокий лист,
Отвергнувший земное притяженье,
И сверху полуклекот-полусвист
Роняет отчужденно в отраженье,
Туда, где извивается река,
Как будто состоящая из плоти.
И, кажется, смертельная тоска
Сквозит в его задумчивом полете.
Воздушной отгороженный межой,
Привычный к своему непостоянству,
Он каждой рыжей клеточкой чужой
И времени, и здешнему пространству.
Размахом крыльев в небесах распят,
Он ждет едва ли милость и отсрочку.
И сумерек чернила поглотят
Его почти невидимую точку.
Да будет так. Дорога далека.
Шуршит листва, стелясь благоговейно.
Желтеющие тускло берега
Сжимают тело узенького Рейна.
Распоротый дождями небосвод
Клочками туч сереет на просторе.
И осень, опрокинувшись, плывет
По водам Рейна в Северное море.