Mост

 
 
Тихо текут волны  Западной  Двины связанной с двумя меньшими реками  Витьбой  и Лучёсой.
Уносят они свои потоки воды к Балтийскому морю.Именно в устье  рек и возникл город Витебск.
Название город получил по имени реки Витьбы.
Маленький мост на пересечении рек придаёт нашему городу особую красоту.      

У этого моста также есть специальное место в нашей жизни.
Около городского музея находился суровый дом,  в котором  работали суровые люди.
От  решения этих  людей зависела   наша судьба.   

Весной 1979, ранним утром, в небольшом  скверике на площади рядом с городской каланчой, где находился музей, мы сидели на скамейке и готовились войти в этот дом. 

Шумела листва.

               
Берёзы стояли как русские красавицы, украшенные грациозно увешенные  серёжками.

Они как бы шептали нам: Эй, вы двое, куда вы убегаете от нашей красы? Такого вам нигде в мире не найти! 

Воробьи,чирикая трещали:Куда, куда, куда, вы собрались?

Прилетела ворона,злобно каркнув : Предатели.

Ласточки, пролетая мимо, напели нам: А мы с вами не прощаемся,не прощаемся,не прощаемся.
Когда здесь будет холодно и голодно, мы прилетим к вам, прилетим к вам.



Ласточки вы мои, птицы  милые, эта песня ваша не для нас.
Птенцам нашим расти не здесь. Здесь для нас зима лютая и в летний день для нас пурга.

Прислушались берёзы, приутихли.Ласточки попросили  воробьёв не трещать.


Целая гамма неоркестрованных нот бешенным галопом била прямо в сердце,заставляя его опять трепетать. Безумцы,ли мы? 

Стало тихо. 
В этот тихий момент я вспомнила картину художника Пена субботний ужин.Картина находилась в краеведческом музее , в здании городской ратуши. Иегуда Пен был  учителем Шагала и многих других великих художников нашего города.

Он так-же был учителем дяди моего мужа Давида Альховского.
-Дядя Дода-так мы называли его в семье.               
Дядя Дода  посетил Витебск в конце лета 1977года.
Я помню его, сидящего на той же самой скамье, выглядящего очень усталым, глубоко погрущённого в  мысли.   
Я была одета в шелковое платье с маленькими желтыми цветочками на коричневой ткани; крошечные золотые полосы моих сандалий ловили свет от заката.     Я заметила его взгляд, уставившийся на мои ноги, которые были покрыты дорожной пылью.Я делаю попытку стряхнуть пыль, но дядя Дода,   почувствовав мои намерения, быстро останавливает меня.         
  "Смотри, сказал мне он,Ты видишь отсветы теней  листьев дерева здесь,на  ногах?  Какой красивый холст пыльная   кожа!”               

“Пошли домой, Дода,ты должен  есть”, моя свекровь прерывает его.
На этой скамье он дал мне  урок в живописи.               
С тех пор я вижу окружающий мир всюду по свету и оттенкам вокруг них, через призму их  отражений, через своё внутреннее восприятие изображения, которое несёт  в себе природа и окружающие нас предметы.                Mы жили в новой микрорайоне на Московском проспекте,раньше он назывался Смоленским шоссе.
"Как Витебск измененился!
Это - новый город, старое время ушло",- сказал дядя Дода.

"Дода, ты помнишь, как я позировала тебе и ты рисовал меня в детстве,а потом как ты приезжал из Ленинграда студентом Академии.
Как я гордилась тобой,мы все гордилисьтобой! Ты помнишь, Дода?" - спросила Блюма, мать моего мужа.               
Он не  ответил. Она,вероятно, почувствовала его настроение и прекратила разговор, как многие годы назад, когда они были большой семьей с пятью братьями и ею - единственной девочкой в семье, когда ее любимый брат не слышал ее, погрущённый в свой особый мир.               

Мать болела,и она ,единственная  девочка в семье,  заботилась обо  всех братьях. Тогда ее любимый брат с другом Хаимом  Лившицом уехал подроском в Ленинград, чтобы изучать искусство.               

История их внезапного решения уехать в Ленинград довольно интересна.
Как-то они разрисовали разноцветными  мелками пол  в доме и подобравшись к глиняным горшкам стали их  разрисовывать.
Отец отобрал у них мелки, выгнал на улицу, и через окно увидел двух подростков, виртуозно описывающих забор, рисуя струёй разные узоры. Получив очередную взбучку, мальчишки решили ехать в Ленинград учиться мастерству живописи.
Им явно было тесно среди витебских дворов и огородов на Привокзальной улице.        Сохранилась позже сделанная гравюра   о том   событие.
               
"Я вышла замуж ,  Абрам работал военным инженером в Ленинграде.   
Дода, ты помниш Красное Село, где ты навещал меня"? Он не ответил.               
Это было хорошее время, мы были молоды.
Мы собирались -Абрам, я, Дода - в квартире тёти на обед,"
Блюма начала рассказывать мне, пока я подавала на стол обед:
"Это было хорошее время, все ещё были живы, потом началась  война  и все изменилось в нашей жизни.Мы потеряли нашу мать, моего брата, моего мужа."
"Дода,ты помнишь, как ты приехал и нашёл  меня в Сибири во время войны?"      
Дода  не ответил ,он сидел на диване смотрел в окно на заходящее солнце  и молчал.
"Он приехал после блокады Ленинграда ,Он был весь опухший от голада",- говорит Блюма, обращаясь ко мне.


Обед подан. На столе стояло большое блюдо с хорошо протушенными  мясными тефтелями в томатном соусе с добавлением поджаренного на растительном масле лука с морковью.Соус стекся в края блюда ,образовав золотисто-багрянную канавку, обрамляющию мои тефтели.               
Лучи заходящего солнца наполняли комнату и, пройдясь по стенам, улеглись прямо сюда, в блюдо с моими тефтелями,придавая соусу  игривую энергию света.
Я только взяла ложку для подачи еды, как Дода остановил мою руку и сказал "Смотри,смотри внимательно сюда " и  указал на блюдо с тефтелями
"Ты знаешь, как трудно изобразить закат, а  вот здесь все нужные цвета,они  в движении,они живые.Ах как трудно сделать работу живой!"                "Дода, хватит уже. Ешь, всё остынет,смотри ,вдруг разговорился", произнесла Блюма.
               
Какой красивый закат!               
Мои мысли уже были далеко позади этого города, я видела свою семью далеко за рекой Витьбой, и в  закате сумерек Витебска я видела, как  солнечные лучи восходят над моей страной Израилем.               
               
                ***

-Пора -сказали мы-пора.
Да поможет нам Б-г.-
Мы перешли мост и вошли в этот суровый дом.   




                ***               


Все это в прошлом. С тех пор прошлы два года.

Это был  последний приезд в Витебск Давида Альховского.
Он был талантливым человеком и прекрасным учителем, в нескольких фразах открывшим мне мир, каким видит его художник.               

Оба друга: Хаим Лившц и Давид Альховский  стали профессорами,их картины висят в музеях Минска и  Петербурга.
Они писали о времени в котором жили,о войне и о жизни.               

В Чикаго, в доме сына Хаима, висят картины, написанные им в последние годы жизни. Он писал о Минском гетто. А самая последнея работа, его лебединая песня - о белоруских женщинах на отдыхе у реки.Две картины висят в одной комнате.
В одной отражено горе, а другая светится радостью жизни.         
Хорошо, что они висят рядом, ведь что- то должно успокоить сердце, наполненное слезами, глядя в печальные еврейские глаза, так мастерски выписанные мастером кисти.               


***
http://www.MishaFromMinsk.com/chaim/gallery/index.php

Compositions

After Work,
Prayer in Minsk