И отвечал Иов и сказал:
- О, если точно взвесить мою муку,
и вместе с нею бросить на весы
мои несчастья, знаю, эта чаша
была бы тяжелей песка морей!
Вот почему неистов мой язык
что стрелы Всемогущего во мне -
мой дух опустошается их ядом,
а ужасы Его теснят меня.
Осёл ревёт ли посреди поляны?
Мычит ли бык возле своих яслей?
Безвкусное едят ли без приправы?
И есть ли у белка какой-то вкус?
Всё то, что отвращало мою душу
в моей болезни, сделалось едой.
О, если бы сбылась моя молитва,
и чаянье моё исполнил Бог,
когда б Он захотел меня разрушить,
поднять ладонь - и поломать меня!
Какое это было б утешенье,
я ликовал бы в беспощадной боли,
ведь я не отступал от слов Святого.
Какая сила мне даёт надежду?
Какой конец продляет жизнь мою?
Ужель ли моя твёрдость – твёрдость камня,
а это тело прочное как медь?
Во мне ли есть опора для меня?
И есть ли мне хоть где-нибудь опора?
Страдающему брату сострадать
обязан брат, отбросив страх пред Богом.
Мои же братья лживы как поток,
как быстрые ручьи несутся мимо.
Зимой в них черный лёд и талый снег,
в тепло они мелеют, а когда
приходит зной - их нет, они исчезли!
К ним караваны покидают путь,
чтоб заплутать в пустыне и погибнуть.
Их ищут взглядом караваны с Фемы,
и путники из Шева верят им,
но подступив, конфузятся надежды,
подходят и краснеют от стыда.
Вот так и вы. Вы для меня – ничто.
Увидели беду и испугались.
Быть может я просил: «Подайте мне»?
Или сказал: «Отдайте из достатка»?
Или: «Избавьте от руки врага»?
Или: «Злодеям отнесите выкуп»?
Наставьте же меня, и я умолкну!
И укажите, в чем я согрешил?
Как тяжелы правдивые слова,
что ваши обличенья обличают?
Зовёте обличеньем свои речи,
отчаявшегося ж речи - звук пустой?
Но сироту грызете вы и яму
вы роете, для вашего же друга.
Прошу, взгляните на меня, ужель я
способен ложь вам говорить в лицо?
Одумайтесь - как не было б неправды!
Одумайтесь – ведь правда - у меня!
И неужели, мой язык неправды
и гибели гортань не знает вкуса?