Изгибы улиц сумрачны и в стопы
Уложены углы и скаты крыш.
Чадит светильник. В сторону Европы
Клонится солнце – скользкое на ощупь.
Мотается по ветру жижа рощи.
Ты, равно как и час назад, сидишь –
Размытой тенью, мертвым мотылем.
Над площадью как дым над алтарем
Клубится пыль. И в этот мирный вид
Вкрапляется бельмом луны болид.
Рука судьбы тринадцатой строфой
Ложится, как явление, поверх
Самой судьбы. Предутренний покой
В натертом нерве путает следы
Большого с малым, и грядущего
С ушедшим. В садах пресекся вой
Вдогонку шедшим, и истощился шепот
Любовников за тонкою стеной.
Фигурой – перекошенной, хромой,
Как в миг агонии свалившейся с креста –
Ты следуешь бесцельно. И пуста
Гора, берущая как плату за постой,
Если не душу – тело – до перста.