Этой ювелирною огранкой,
Точностью объёма в двести грамм
Восхищаюсь каждый раз по пьянке,
Вглядываясь вдаль через стакан…
Часто было хлопну полстакана,
Лишь оставив капельку на дне,
Вспоминаю творчество Хайяма,
Утверждавшим: «Истина в вине…»
Пообщаться бы со стариком Хайямом.
Пригласить, как друга, в ресторан.
Я б сказал ему, что истина в стакане,
А не в том, что налито в стакан…
Посмотри, как мир наш многогранен.
В нём живёт и трезвенник и пьянь.
Трезвый думает, что этот мир реален.
Пьянь в ответ ему: «Да, перестань…»
Мы всю жизнь живём в плену обмана
И не понимаем одного,
Что реальность – это грань стакана.
А ведь их, аж двадцать у него…
Мы скользим, как капельки на грани,
И не можем выйти на ребро.
А такое лишь в хмельном дурмане,
Да и то, не каждому дано!
Так увлёкся, позабыл поэта.
Он сидит в углу, как истукан.
«Ладно! - говорит – Давай за это!»
«За гранёный, как наш мир, стакан!»
А потом поэт арабской вязью
Что-то на салфетке написал.
«Брезгую я ресторанной грязью…
А тебе я вот бы, что сказал:»
Трудно замыслы Бога постичь, старина.
Нет у этого неба ни верха, ни дна…
Сядь в укромном углу и довольствуйся малым.
Лишь бы сцена была хоть немного видна…
Всё, что видишь ты – видимость только одна.
Только форма, а суть никому не видна.
Смысл этих картинок понять не пытайся.
Сядь спокойно в сторонке и выпей вина…
«Я не думаю, что пьяный больше знает.
Глаз у пьяного действительно другой…
Ладно, я пошёл… Уже светает…
А стакан, возьму-ка я с собой…»