Исток: http://www.stihi.ru/2010/10/13/5699
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
И. А. Бродский, «24 декабря 1971 года»
I.
У меня — ни свободы, ни славы, ни денег... Но той,
над которою благословенье и нимб золотой,
мне обещаны были любовь и защита: от злого
искушения, зависти или от чар колдовства...
Потому избирателен слух, и моя голова
не забита обидой, язык — избегает дурного,
поелику бессмысленно в душу плевать vis-a-vis,
если те, кто напротив, не только достойны любви,
но и могут её принимать, даже если не рядом,
потому что по первому зову сердечной тоски
сокращается путь — до объятий, до взмаха руки,
до того, чтобы слово сказать или встретиться взглядом.
II.
На Свердловском массиве, над Бугом — всё те же дома,
те же санные горки на склоне и та же зима,
тот же запах в подъезде и так же скрипят половицы
в коридоре общаги. Но все разбрелись: кто — куда,
и за каждой окрашенной дверью — чужая беда
или радость, и, в общем, вполне равнодушные лица.
Поиск прожитой жизни... Находишь свою, но "не ту",
и ничем, кроме водки, уже не залить пустоту,
и становится жаль на пустое потраченных денег.
С высоты обретённого роста и прожитых лет
оглянуться, увидеть, что прошлого, кажется, нет —
много хуже руин и оставленных сзади ступенек...
III.
Отрываясь от старой ступени на шаг в никуда,
вспоминаю Иосифа: "Всюду едина беда, —
ветер всюду равно холодит"... Так зачем возвращаться,
если нет ничего: ни прописки живых, ни могил,
если помнит меня только старый дощатый настил
коридорного хриплого пола, и не с кем прощаться,
потому что теперь здесь живёт неизвестный никто,
а из двери выходит не мама в дешёвом пальто,
а хромой алкоголик с сегодняшней болью в глазницах...
Возвращаются к жизни, а значит, — не к месту, — к живым,
кто живёт ожиданьем, как снами, и старится с ним,
а потом ходит птицей по заокеанским страницам...
IV.
Тот, кто хочет вернуться на улицу, в город, в страну,
и кому наплевать на судилище или войну, —
ищет вовсе не город, а жизнь, из которой он вырос,
или изгнан и брошен на берег, где всё не своё...
Но меняется время, и бывшее наше жильё
нас не примет, а жёстко проводит, как тело — на вынос,
и тогда отчуждение ставших неправдою дней
деформирует память, и всё растворяется в ней,
и прошедшая жизнь отдаляется дальше могилы.
Потому среди стен и чужих, неизвестных вещей,
где уже никого: ни родных, ни забытых друзей,
сиротеет душа, всё — чужое, ну, — было и было...
05 октября 2010 г.
19:22(Мск)
Далее: http://www.stihi.ru/2010/10/07/6996