Книга пятая. Русский Молох.
РУСАЛКА
Говорила русалка младая
Старой ведьме глухой,
Свою жертву к груди прижимая.
Неумелой детской рукой.
«Не зови его, ведьма, не твой он…
Мне ниспосланный с неба судьбой.
Я нашла его там, у затона,
Он прекрасен даже такой…
До него я любви и не знала.
Все утопшие были… Постой,
Я не все еще рассказала…
Все они доставались другой…
Их подружка моя целовала
В этих вот камышах… и вон в тех,
А я глупой была и не знала
Ее сладких грешных утех…
И теперь дождалась я… Не трогай
Его старой шершавой рукой,
Не пытайся старухой убогой
Состязаться в любви с молодой,
Не пытайся его опорочить,
Бормоча про какую-то смерть,
Что несет мне восторг этой ночи.
Я согласна теперь умереть…»
Так сказала старухе девица
И в камыш мертвеца увлекла.
Ей недолго пришлось веселиться:
Она в эту же ночь умерла.
Подплыла к ней русалка другая,
Покачала в сердцах головой:
- Эх, зачем ты, краса молодая,
Не послушалась ведьмы седой?
Ноябрь 1991
ОЖИДАНИЕ
Часы и ночь остановились…
Над тихой бездной ожиданья
Там, где мы заново родились
И вновь назначили свиданье.
Я жду, что вновь в мою обитель
Влетит пьянящий солнца свет,
Губитель мой или спаситель,
Свежа, как розовый букет.
Улыбкой наградит своею,
Воспламенит и уведет
В страну Зефира и Борея,
Где вперемежку жар и лед…
На зеркало смотрю с надеждой,
Как в Рождество перед гаданьем.
Вдруг свет в глаза…
и слепнут вежды…
И прекратилось ожиданье.
Январь 1992
НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ
Туманы снежные целуют
Оконца горницы твоей.
Мороз-маньяк на них рисует
Замерзших в воздухе чертей.
Один из них похитил месяц,
И тот горит в твоем окне,
Пока у зеркала, невестясь,
Ты улыбаешься… не мне.
Покуда в печке чертенята
Игриво скачут по углям,
Пока Аксинья их ухватом
Колотит лихо по бокам.
А я тяну свою колядку,
Скребусь в окошечко тайком.
И жду, когда его хозяйка
Окатит волка кипятком.
1998
ПОД СОЗВЕЗДИЕМ ВОЛКА
1.
Мою шкуру пометили черным,
Кто-то в спину швырнул головню.
От меня теперь пахнет паленым…
Звезды душу согреют мою.
Человек, в сапогах и с двустволкой,
Ты, должно быть, имеешь детей?
Ну, тогда под созвездием Волка
Разыграй их в рулетку скорей.
Твоя дочка задержится в школе…
А другая – сама сбежит в лес.
Берегись, человек, в твоем доме
Поселился причудливый бес.
Он сыграет на старом рояле
Мендельсона торжественный ход…
И невеста без глаз, в покрывале,
Как хозяйка незримо войдет.
Она все приберет в твоем доме.
Приберет всех в объятья свои,
Чтобы ты окончательно понял
Цену брошенной в Ад головни.
2.
Прислонилась к дереву, чуть дышишь,
С ужасом взираешь на врага.
Что я говорю, ты и не слышишь,
Что хочу, не ведаешь пока.
Жилка на твоей лебяжьей шее
В тишине заманчиво звенит,
От испуга грудь окаменела,
И рука, как мертвая, висит.
Кузовок к ногам твоим прижался
Будто чем испуганный зверек…
Ты хоть с ним, сердечным, попрощайся!
Пред тобою – «страшный серый волк»…
Но поспорь с судьбой, сопротивляйся,
Закричи, сбеги же наконец!
Уходи… И впредь не попадайся,
Быть может, дома выпорет отец...
3.
Затмение луны – предвестник расставанья,
К которому привыкнуть был бы рад…
Я вою в пустоту, подвергнутый изгнанью,
С тенями на снегу, сбежавшими в закат.
Затмение луны… Полуживого волка
Исхлестанный ветвями силуэт…
Я, верно, проглотил сосновую иголку,
И алым от того за мной искрится снег.
Затмение луны, внемли же откровенью.
И залечи мой вспоротый живот,
И отпусти с молитвой пригрешенья,
Чтоб чистым волком встретить мне восход.
1998
НОЧЬ НА ИВАНА КУПАЛУ
Ночь Иванова… Огни
Деревень уже не видны.
Мы с тобой сейчас одни.
Вокруг нас ежи, ехидны…
Мы искали тот цветок,
Что гореть сегодня должен,
Побрели на огонек
И прошли неосторожно.
Заблудились мы с тобой…
А когда найдем дорогу,
Ты пойдешь к себе домой,
Я вернусь молиться Богу.
1998
ФАНТАЗИИ
Рисуй на озере своем
Красивых лебедей…
И к ним – ладью, где ты вдвоем
С возлюбленной своей.
А если смоет дождь твои
Рисунки на воде,
В свою их хижину зови,
Что изваял в песке.
И если там побьет их град,
Закрой свои глаза…
И пусть фантазии летят
Свободно в небеса.
1998
ПРИЗРАКИ
Снег из пушкинской «Метели»
Ворвался в моё окно.
Свечи в миг оледенели:
Стало в комнате темно.
Только старая графиня
Тенью кинулась к стене.
Карты, бросившись с камина,
Покоробились в огне.
Гробовщик, сминая пламя,
Ухом к угольям приник,
Улыбаясь и внимая,
Что вот-вот раздастся крик.
Грянул выстрел… Звон бокалов…
Скрип паркета… Стук карет…
И потом в дыму багряном
С дамой танцевал валет.
1999
РАДОСТЬ БЫТЬ ВАМПИРОМ
Бежать по городу ночному,
Зубами лязгать на луну
И по закону сволочному
Ронять на снег свою слюну.
И прятаться людского взгляда,
Рукой закрыв свои клыки,
Кружа, как пес – смотритель стада,
Среди кладбищенских могил.
Ловить кого-то в подворотне,
Играя в поддавки с Судьбой,
Имея ликом оборотным
Скупую радость – быть собой.
1999
ДЕВИЙ БОГ
За лесом вспыхнула зарница.
Проснуться должен Девий бог.
К языческой поляне мчится
Яриле преданный народ.
В селении остались дети,
Старухи у печей и дед…
И тот не усидел на месте
И побежал за всеми вслед.
Визжат на всю округу девки,
Мелькают пятки босых ног.
Последним – дед, аллюром мелким,
Как сам воскресший Девий бог.
Копил он на лежанке силы
К деньку заветному весь год,
Чтоб на поляне вкруг Ярилы
Водить до ночи хоровод.
А ближе к ночи – как придется -
Молодку крепко обхватить
И у бездонного колодца
Всю жажду сердца утолить.
Август 1999
РУССКИЙ МОЛОХ
(из хроники царствования
Ивана IV Васильевича Грозного)
Курится фимиам… На лобном месте – жертвы.
Я – русский Молох, царь, властитель и судья,
Явилась знать и голь до зрелища и хлеба…
Кого колесовать, однако, стану я?
Пожалуй, хоть того: он тучный и угрюмый…
Ну что твой буйный тур у Красного крыльца!
Из кадыка его сейчас прольются думы,
Которые томят и мучат молодца.
А вот стоит другой: отважен и насмешлив.
И глазом не моргнет, недаром – бывший кат…*
Он знает в муках толк, и наших, и нездешних,
И чем ему польстить – не выдумать никак.
А эта чем грешна? Да тем, что отказала
Утехой стать моей… Явился в гости сам…
И получил сполна – насильно, как желала…
И вот награда ей: собачьей своры гам.
Свершился строгий суд… Их души все отныне
Свободны от греха и тяжких плотских уз…
Я вечером тайком уйду в места святые
И за погибших тех исправно помолюсь.
2000
*кат – палач
ПОЭТЫ
Поэты выходят из мрака
Глухих катакомб и ночей.
Их чёрные крестят монахи,
В святой погружая ручей.
Выводят их имя на камне
Ожившим на миг языком
И дарят в напутствие тайну
С холодным нательным крестом.
Дорогу кладут перед ними
И посох дают золотой,
Чтоб легче взойти на вершину
И броситься вниз головой.
2000
НА ДНЕ
Когда материки созвездий
Я наблюдаю в тишине,
Нечаянно ступаю в бездну,
Которая живет во мне,
Лечу бесстрашно в ее сети,
Быть может, даже - черту в пасть,
Безумье завещав планете,
А людям – над собою власть.
И что ж на дне? Все те же лица,
И книги те же, и покой…
Все как и там. Один лишь смысл
Здесь у всего совсем другой.
А главное: все не случайно…
О, как легко бродить на дне
Великих бездн, хранящих тайну,
Открывшихся однажды мне.
2000
НА ТЁМНОЙ СТОРОНЕ ЛУНЫ
Рождённый ночью в полнолунье
Между затменьями светил,
Я отдан был слепой колдунье
От сглаза и недобрых сил.
Меня несли по бурелому
В корзине зыбкой на спине
И положили возле дома,
Где тусклый свет горел в окне.
И с той поры я помню смутно
Кошачьи жёлтые глаза,
Фигурки восковые, ступу,
Над колыбелью – образа….
И запахи лесных кореньев,
Развешанных под потолком,
И сыроватый треск поленьев,
И чан – купель, обросший мхом…
Когда для нового отвара
На тёмной стороне луны
Старуха собирала травы,
Я видел колдовские сны.
2001
МЕТЕЛЬ
Нас венчали в степи под луною,
Где мы дали друг другу обет…
Унесли тебя прочь злые кони,
Мне оставив взамен санный след.
Лишь тогда я вернулся в сознанье,
Когда в тьме различил голос твой.
Впряг мечту в разбитые сани
И помчался вослед за тобой.
И догнал… На другом краю света
Ты была ни жива, ни мертва:
В белом платье, присыпана снегом…
Шевелились лишь губы едва…
Я упал к твоему изголовью,
Милый призрак сжимая в руках,
И бросала в нас снежные хлопья
Злая вьюга с печалью в глазах.
2002