Книга третья. Снежная королева.
РОЗА
1
Когда Адам новорожденный
По саду райскому бродил,
Увидев розу, восхищенный,
Влюбленных глаз не отводил.
Она ж, невинности полна,
На божий свет явившись белой,
Под взглядом юноши, бледна,
Вдруг, застыдившись, заалела.
2
Розу с надломленным стеблем
В море куда-то вперед,
Чуть подгоняему ветром,
Тихо теченье несет.
В зыбких песках каменеет
На берегу, возле скал,
В вечных объятьях Морфея,
Тот, кто ту розу сломал.
1991 – 1992
СОН ДЕВУШКИ
1.
Девушка в платьице бальном,
С нежною ветвью жасмина,
В розовой девичьей спальне
В танце кружилась невинном.
Ангелы, как на картине,
Тоже кружились и пели
Вместе с принцессою милой,
С будущей их королевой...
Карлик - с клювом совиным -
По приказанию принца,
Спрятавшись в тесном камине,
С дрожью в коленях крестился.
Дьявол с лицом сарацина
Долго беззвучно смеялся
Над рукотворной могилой
Полуживого паяца.
Февраль 1992
2.
Возомнивший себя Люцифером,
В черном весь, но на белом коне,
В звездных прериях мчит caballero,
Мой король в моем девственном сне.
Что-то есть в его дерзостном взгляде…
Прямо в спальню пришпорил коня…
Полубог в сатанинском наряде…
Он желает, он любит меня…
В эту ночь я невестою в белом
Улечу с ним туда на коне
И, мужским обжигаема телом,
Улыбнусь помрачневшей луне.
3.
Она с чем-то долго расставалась,
Почему-то было не до сна.
Почему-то странно улыбалась
Ей ночная сводница Луна.
Девушке невинность – украшенье,
И она стыдилась при луне
В трепетном и робком упоенье
Говорить о нежном короле…
Или принце… Слабое созданье!
С ней он был и что-то говорил
О таких высотах мирозданья,
Что летал, казалось, и без крыл…
В эту ночь исполнилось семнадцать
Девушке, уверовавшей в принца…
Вдруг умолкли шумные паяцы,
И какой-то клоун застрелился…
4.
Девушка с глазами палача,
С безразлично-мертвенной улыбкой,
Поцелуй с прекрасного плеча
Рвет как неприятную ошибку.
На конверт последнего письма
Падали последние прощанья…
И неслышно в комнату Весна
Вдруг вошла, исполнена молчанья.
На ковер стремительно сошла,
Подняла исписанные лисья
И в камине медленно сожгла,
Совершив последнее таинство.
1991-1992.
НОЧЬ МАРГАРИТЫ
Ночь – это лестница к тебе.
Смотрю на звезды и гадаю:
Где ты теперь? В моей судьбе?
В моих стихах всегда. Я знаю…
Ночь – это космос для двоих,
Луна должна смириться с этим
И уступить для двух владык
Свои селения созвездий.
Ночь – это море без акул
На рифы нас несет теченье…
И сам Дельфийский оракул
Нам не укажет избавленья.
Ночь – это мир наоборот,
Где нет законов, а мечты
Воплощены… И черный кот
У твоих ног…
Ночь – это ты.
Апрель 1993
ТИГРЕНОК
(из дневника девушки)
Тигренка больше нет…
Он стал огромным зверем.
Как быстро злая ночь
Сменила добрый день.
Я в спальне заперлась,
А он сломал все двери,
И вот не знаю, что
Сказать ему теперь.
Однажды я ему
Сказала, что он страшен.
Протяжно он взревел,
Подполз к ногам моим
И долго так лежал,
Поистине ужасный…
А ведь когда-то он
Явился мне другим.
Я помню, как мой брат
Принес его с охоты.
Тогда была весна
И час уже ночной.
Тигренок был так мил
И, окружен заботой,
Он ел из рук и был
Тогда совсем ручной.
Я помню его взгляд,
Таинственно – печальный,
Когда, притихши, он
Сидел в своем углу,
Его зеленый глаз
Переполняла тайна.
Он не любил воды
И обожал луну.
Два месяца спустя
Я потеряла брата.
Ужасно умер он,
В гостях принявши яд…
Тигренок был при мне,
Он разделил мой траур:
Рассеян был его
Всегда спокойный взгляд…
Я уходила в лес –
Он был мне провожатым.
Не страшно было с ним
Мне по лесу ходить.
Я пела – он молчал,
И тем напомнил брата,
Ах, если бы еще
Он мог и говорить…
Купалась я в пруду –
Он любовался мною.
И принимала я,
Как должное, любовь.
Я знала: от беды
Он заслонит собою
И за меня готов
Пролить любую кровь…
Тигренка больше нет…
Его прогнали вскоре,
Как съел он моего
Любимого коня.
Но вот вернулся он
И съел всю челядь в доме,
А завтра, может быть,
Потребует меня…
1993
ОНА
Дворец из льда. Здесь семь столетий
Не жили люди. Холод стен
Таит в себе дыханье смерти,
Собрание кровавых сцен.
Здесь тишина. Здесь все безмолвно.
Но солнце за гору скользнет,
Настанет ночь, и тихо, сонно
В зеркальный зал Она войдет…
Войдет и бросится гетера
На хладный лед зеркальных плит,
Как после трапезы пантера,
Кровавой трапезы… И спит.
Закрыт, но видит глаз бездонный
Сквозь пелену хмельного сна,
Как входит юноша влюбленный,
И с ним красавица – Она.
И видит: шпага, плащ, сомбреро
С горячих плеч на холод плит
К ногам смеющейся гетеры
Скользит, звенит, спешит, гремит.
И видит: юноша влюбленный
Кладет к ее ногам тельца;
Затем, рукою обагренной,
И мать, и братьев, и отца.
И видит: дряхлый и согбенный,
Уже прозрев, восстав из сна,
Грозится он жене, но тщетно:
Приходит смерть – Она сама.
……………………………..
Вокруг нее – разврат и нега…
Разврат и нега – в зеркалах.
На ложе Смерть… Белее снега
Ее постель в крови, в цветах…
И так всю ночь; но пред зарницей
Растает все, исчезнет кровь...
Безмолвье вновь здесь воцарится,
А ночью – слезы, смерть, любовь…
1994
БЕАТРИЧЕ
В пасмурное бездорожье,
В первые дни Возрожденья,
Жил беспокойный художник,
Но он не знал вдохновенья.
Верил он, что вдохновенье
Где-то стоит за порогом.
Так и случилось: в мгновенье
Стал он и червем, и богом…
Он полюбил… Эта сила
Стала в истории чудом.
Смерть Беатриче явила
Гений, лежащий под спудом.
Были разорваны путы…
Из опустевшего сада
Вышел отверженный путник
К темной расщелине Ада.
Стал тот единственный зритель,
Бывший у смерти в объятьях,
Автором дерзких открытий
В поисках прежнего счастья.
Лик заострился, а длани
Все еще были в чернилах.
Вышла «Комедия» Данте,
Памятник вечнолюбимой…
В этом старинном поверье
Нежное скрыто величье:
Мастером стал Алигьери,
И ожила Беатриче.
Январь 1996
ОФЕЛИЯ
Ночью на кладбище Гамлет
Йорика череп поднял…
Покровами воспоминаний
Холодный его спеленал,
Цветные картинки былого
Отживший ему воскресил…
А люди к могиле безмолвно
Невинную деву несли...
Вот так же и я: на мгновенье
От жизни своей отвернусь
И обесплотенный тенью
Над остовом – книгой склонюсь,
В то время, как Новое слово
Стучится в закрытую дверь,
Ложится в тоске у порога
И плачет до смерти своей.
1996
СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА
Она прошла… Цветы в корзине
И белый праздничный наряд…
На голове – венок из лилий…
Цветы и платье – в блестках льда.
Она прозрачной красотою
И взглядом царственным змеи,
И лебединой чистотою
Отозвалась в цветах своих.
И каждый шаг ее хрустально
Звенел в зеркальных волосах…
И бирюзовой птицей тайна
Томилась у нее в глазах…
И мне шепнула эта птица,
Среди безмолвственной тиши:
– Под сердцем хладным шевелится
Родник иной, живой души.
1998
ПРОБУЖДЕНИЕ ДУШИ
Когда в окно замерзшие цветы
Метель внесла на крыльях провиденья
Она спала, но отзвуки весны
Нашли ее в долине сновиденья.
Ей снилось, что прозрачная рука
На те цветы легла неосторожно.
Даря тепло, погладила слегка,
Их нежных душ забвение встревожив.
Ей снилось: от касанья лепестков
Под пальцами плелись узором звуки,
Цветы смеялись ливнем голосов,
И нежным эхом отзывались руки.
1998
РОЖДЕНИЕ ЛЮБВИ
Любовь рождается из пены…
Морской волною крещена,
Младенцем на песке согретом
Блаженно нежится она.
Проносится веками время…
Огнями звёзд, мельканьем крыл
Вселенная встречает смену
Во всеоружии светил.
Младенец со вселенской болью
Вступил один в неравный бой
И замки из песка невольно
Сметает наравне с Судьбой…
А смертные взирают гневно
На перестрелку двух огней…
Любовь рождается из пепла
Сгоревших в море кораблей.
Декабрь 1997
ДВЕ АФРОДИТЫ
АФРОДИТА ПАНДЕМОС
Как Вавилонская блудница
Стыда людского лишена,
На Звере, вместо колесницы,
По миру шествует она.
На ней – прозрачная хламида,
Не прикрывающая тайн.
Для всех краса ее открыта,
Доступен всем ее алтарь.
Она не крашена под охру,
Совсем не ведает духов,
И грязь, прилипшую в дороге,
Не омывает с рук и ног…
Она – владычица над миром,
И всему миру отдана…
Глаза голодные сатиров
Ею насытятся сполна…
Ей задирают край одежды…
К ней руки тянутся у всех…
Она смежает свои вежды
И дарит свой призывный смех…
Она расслабленно вздыхает
И взглядом каждого манит…
И в той игре не прогадает,
Кто ближе всех пред ней стоит.
АФРОДИТА УРАНИЯ
Никем не виданная птица…
Никем не сорванный цветок…
В каких лесах она таится?
Насколько путь туда далек?
И где же храм ее незримый?
Кому краса её видней?
Жрецы, художники и мимы,
Что слышал гений ваш о ней?
Никто не знает к ней дороги.
И с тем смиряются, живут…
Да что там!? Пантеона боги,
Как от чумной, её бегут…
И все же есть еще безумцы,
Что отправляются в тот путь:
Найти, увидеть и… вернуться…
Чтобы глазком одним взглянуть…
И все же есть еще такие,
Что остаются в том краю.
Кто знает: мертвые? живые?
А может – ангелы в раю?!
1998
ОДИССЕЯ
ОСТРОВ СИРЕН
Вдоль острова Сирен, на лодке
Я путешествую во сне…
Чем мне красавиц тех задобрить?
И что они предложат мне?
Я спеть могу стихи: о них же…
Они ответят песней сна…
Не важно, чей здесь голос выше
И чьи возвышенней слова…
Они без слов поймут признанья,
Что крою в песнях я своих,
И угадав мои желанья
Освободят меня от них.
ХАРИБДА
Харибда пасть свою разверзла
И поглотила храбрецов…
Но спасся царь – не безвозмездно:
Стал мужем нимфы Калипсо.
Семь лет вдали родной Итаки
Провёл он, мучаясь тоской,
Пока с небес дождался знака
И на плоту поплыл домой.
Когда же он увидел остров,
Вошёл в свой дом, обнял жену,
Из глаз его полились слёзы
И он забыл проклясть войну.
ОДИССЕЙ – ПЕНЕЛОПЕ
Жена, твою я верность
В разлуке дальней оценил.
Своя же плотская беспечность
Гнетет меня… Я не любил.
Той нимфы дикая любовь
Была мне тяжким испытаньем,
От гнева волновалась кровь
В груди моей, а не желанье…
И в час жестокого томленья
На ложе власти – не любви –
К богам великим о спасеньи
Я устремлял мольбы свои.
Но их щедрот я не достоин,
Ни слез твоих, ни ласк детей…
Перед тобой – уставший воин,
Твой хитроумный Одиссей.
1991-1999
СПАСЕНИЕ АНДРОМЕДЫ
Горгоны голова к ногам Персея
Тихонько покатилась… Вкруг неё
Кишели, извиваясь, черви-змеи
И жалили беспомощно копьё.
Глаза Медузы медленно закрылись,
Их волшебство иссякло… Но – на миг:
Живое что-то у скалы забилось
И извлекло нечеловечий крик.
Сандалии Гермеса пригодились,
Герой предстал перед драконий зрак.
Горгоны голова вдруг оживилась,
Её глаза чудовищно раскрылись
И ослепили воплощённый мрак.
Дракон явил себя хвостом кометы,
Окаменевший в море, на глазах
Растерянно счастливой Андромеды
И головы отрубленной в руках.
1999
МАРКИЗ ДЕ САД
О небе мне, красавица, не пой.
Я поражен жестокою проказой.
Не той, что на Востоке, а другой,
Которою я с грешным миром связан.
Бессмысленно ломаться и кричать
Тебя здесь не услышат и не встанут,
Чтоб честь чужой сестрицы защищать.
Глухие времена… Глухие нравы…
И потому: про рыцарей забудь,
Сейчас ходить опасно по дорогам…
Я не хочу невольно обмануть
Твоих очей просительные взоры…
Доверься мне, встревоженный цветок,
Я словно шмель паду в твои объятья…
Единственное, с чем я был жесток,
То – обручи запретные под платьем.
2000
КРЕМ АЗАЗЕЛЛО
Хочу предупредить: крем этот не от Бога…
Я огорошил Вас такою прямотой?
Но Вам ведь не нова идея, что дорога
В кромешный ад мостится добротой.
Я Вам хочу помочь, ведь Вы достойны счастья.
Я вижу это сквозь Ваш изможденный вид.
Возьмите от меня в знак братского участья
Бесценный сувенир, что чудеса творит.
Когда придете в дом, примите тотчас ванну:
Вам предстоит войти в совсем иной чертог…
Вас некто пронесет через моря и страны…
Так смойте здешний прах с прекрасных Ваших ног!
Скажите вслух себе: люблю себя безумно!
И с верою такой натритесь, не спеша, -
Вот этим веществом, за час до полнолунья…
И Вас покинет груз – заблудшая душа.
Вы станете другой… Прекраснее, моложе…
Вы станете такой, как дерзкая мечта,
Как будто лунный свет омоет Вашу кожу,
Как будто лишь теперь родится Красота.
О, как же Вы легко свою продали душу!
Да мало ли чего могли Вы мне продать?
С своей же стороны я клятву не нарушу:
Я научу Вас жить, смеяться и летать.
2003